— Бизон. Отлично.

Я усмехнулся, качая головой и допивая свое пиво.

Закончив осмотр, Люси обратила на меня свое внимание, опершись предплечьями на стол между нами. Кабинка из черного винила с высокой спинкой скрывала наш разговор от посторонних ушей. Это, и то, что музыкальный автомат орал вовсю. Тем не менее, она понизила голос.

— Итак…

— Итак.

— Ты бросил меня сегодня, Шериф.

— Я сделал это нарочно.

— Почему?

— Потому что предположил, что ты захочешь поговорить.

— Ты не думаешь, что нам следует это сделать? — Она моргнула. — Случайный секс — это…

— Он не был случайным.

У нее перехватило дыхание.

— Не был?

Я наклонился, не отрывая взгляда от ее зеленых глаз.

— Я знал, что ты захочешь поговорить и, вероятно, преуменьшишь то, что произошло между нами, поэтому я ушел. Дал тебе немного времени подумать и взбеситься.

На ее лице читалось чувство вины. Она определенно взбесилась.

— Он не был случайным, Люси.

Она опустила глаза к своему бокалу.

Меня бы чертовски шокировало, если бы она сказала, что хочет чего-то случайного. Я не собирался соглашаться, так что это не имело значения, но все же мое сердце заколотилось, когда ее молчание затянулось. Люси должна была знать, что все, что здесь происходило, не было случайным.

— Хорошо, — прошептала Люси, поднимая взгляд.

Я выдохнул воздух, который до этого задерживал.

— Рад, что все улажено.

Уголки ее рта приподнялись в застенчивой, сексуальной улыбке.

— Когда ты был в отношениях в последний раз?

— Я ходил на несколько свиданий. Ничего серьезного. Последние длительные отношения, которые у меня были, были с мамой Трэвиса. А ты?

— Ничего серьезного со времен старшей школы. Если тебе хватит смелости назвать серьезным школьного парня. Год назад я встречалась с Блейком Рэйем около двух минут, но он просто инструмент.

— И его музыка — отстой.

Она расхохоталась, прикрыв улыбку рукой.

— Ты только что скрасил мне вечер. Мы оба работали на одном лейбле звукозаписи, и каждый всегда пускал дым себе в задницу. Но он постоянно срывается и не мог вспомнить строчки из своих собственных чертовых песен.

— Кто твои любимые исполнители? — спросил я, желая узнать о ней все, что только можно было знать. Я не настаивал на какой-либо информации о Нэшвилле. В конце концов, мы обсудим это, но сегодня вечером я хотел, чтобы она была расслаблена и непринужденно болтала ни о чем.

Мы разговаривали, пока не принесли наши бургеры, затем заказали еще пива и поели, наслаждаясь шумом зала и хорошей компанией.

Я доедал ее картошку фри, когда прибыла местная группа и начала устраиваться на сцене.

— Каждую пятницу и субботу вечером здесь выступает группа. Они хороши.

— Не возражаешь, если мы останемся на их первый сет? — спросила она.

— Вовсе нет. — Мы могли оставаться здесь столько, сколько она хотела, потому что, когда мы уйдем отсюда, мы направимся в одно и то же место — в ее постель.

Группа заиграла сразу после того, как Келли заскочила забрать наши пустые тарелки и принести каждому из нас по стакану воды. Сколько я знал ребят, игравших в «Джейн», они никогда не давали официального названия группе. Двое из парней были племянниками Джейн, и, если не считать случайных свадеб, они играли только в баре своей тети. Все просто называли их группой «Джейн».

Несмотря на это, они были хороши. Люди постукивали ногами под столами, и к полуночи танцпол был забит танцующими тустеп и джиттербаг.

Люси, казалось, погрузилась в музыку, на ее идеальных губах играла мягкая улыбка. Когда группа объявила, что работает над чем-то новым, она прошептала:

— «Дорогой дурак». — Еще до того, как они закончили первый такт.

Это была одна из ее песен — моя любимая. Это был не самый популярный из ее хитов, но он был динамичным, а текст забавным.

— Мне нравится эта песня, — сказал я.

Ее глаза загорелись.

— Нравится?

— Ты ее написала?

Она кивнула.

— В автобусе, ехавшем из Таллахасси в Новый Орлеан.

Комната была погружена в это и заряжена энергией. После сегодняшнего вечера ребята добавят эту песню в свой обычный сет-лист.

Люси не напевала, пока играла группа. Она не барабанила пальцами по столу и не двигала головой в такт музыке. Она просто слушала, гордо вздернув подбородок.

Она была не единственной, кто гордился нашей группой. Моя грудь вздымалась, и мои глаза были прикованы к ней, для меня было честью сидеть напротив этой талантливой женщины.