Элен уронила трубку на рычаги. Что означает это молчание?

Предстояло пережить самое мучительное – похороны. Церемония была назначена на завтра.

Хватит ли у нее сил все это выдержать?

Время до вечера прошло в страданиях и ожидании. Кристиана подошла к подруге и сказала твердо:

– Тебе нужно отдохнуть, Элен. Вот таблетка. Выпей, и ты сразу заснешь. Мы с Филиппом обо всем позаботимся.

Элен моментально провалилась в искусственное забытье. Когда же на следующее утро она проснулась, то сначала подумала, что это был только длинный и страшный сон. Франс с минуты на минуту войдет в спальню и поцелует ее, как это обычно бывало по утрам, когда Элен жила дома… И вдруг она вспомнила: мать умерла и ее тело покоится в соседней комнате. А Александр так и не приехал.

Когда гроб собрались выносить, Элен издала душераздирающий крик, после чего попросила, чтобы ее оставили в комнате одну. Неожиданно она испытала облегчение. Пусть иллюзорное, пусть короткое, но ощутимое. Наверное, потому, что дух матери все еще находился рядом, в этих стенах… Бренные останки Франс скоро предадут земле, но она навсегда останется в Дё-Вен, останется живой в памяти Элен – невидимый и любящий ангел, который всегда рядом.

Молодая женщина исполнила все, что надлежало исполнить во время религиозной церемонии. Слезы ее давно иссякли, и она переживала свое горе буквально в сомнамбулическом состоянии. Священник произнес прочувствованную речь в переполненной церкви: мягкосердечную, набожную и хрупкую мадам Монсеваль в Вендури очень любили.

Единственное, что привязывало затерявшуюся в своем внутреннем тумане Элен к реальности, – это ожидание Александра.

Она не могла поверить, что он способен в такой момент отказать ей в помощи. Конечно же он приедет! И его шаги – Элен узнает их из тысяч – вот-вот прозвучат… Временами ей казалось, что она их слышит. Она замирала… и понимала, что снова обманулась.

Элен попросила, чтобы никто не подходил к ней с соболезнованиями. Она бы этого попросту не вынесла. На кладбище Анри Монсеваль взял дочь за руку. Элен уцепилась за нее, как утопающий за соломинку. Невидящими глазами смотрела она на присутствующих и на гроб, который уже опускали в могилу. Все казалось чудовищно нереальным. Слишком больно и страшно, чтобы поверить… «Это кошмарный сон! Просто кошмарный сон! – твердила она про себя. – И сейчас я проснусь!»

Она толком не помнила, как покинула кладбище, села в авто и приехала домой. Вместе с мсье Монсевалем в Дё-Вен вернулись родственники и друзья семьи. Элен недолго побыла с ними, а потом, совершенно раздавленная горем, ушла к себе.

Скрип шин, щелчок автомобильной дверцы… Александр быстро поднялся по аллее, ведущей к дому, вошел и с чувством пожал руку Анри Монсевалю.

– Сожалею, что не смог приехать раньше… Я священник и должен вас утешать, но я прекрасно знаю, что при таких обстоятельствах любые слова утешения тщетны. Надеюсь, мадам Монсеваль не мучилась…

– Нет. Все произошло так быстро…

– Как Элен?

– Она очень переживает.

Во взгляде молодого священника мелькнула тревога.

– Где она, мсье Монсеваль?

Они вместе обошли дом и сад, но Элен на зов не откликнулась. Вскоре к поискам присоединились и другие гости. Шли минуты, тревога нарастала. Приходилось признать очевидное: Элен ни в доме, ни на участке нет. Александр бросился к машине: нужно немедленно ее найти, в таком состоянии она способна на все!

Он заглянул в деревенскую церковь, рассчитывая найти беглянку там, потом обыскал сад вокруг пресбитерия. Прочесал всю деревеньку вдоль и поперек, дошел даже до самых далеких домов в сосновом бору… Элен не могла уйти далеко: все машины остались в Дё Вен.

Может, за это время она успела вернуться? Он сел в автомобиль, бормоча: «Элен, где ты? Элен, вернись! Я так тебя люблю!» Но и дома девушки не оказалось. Перепуганные родственники не находили себе места от беспокойства. Быстро сгущались сумерки… Александр же снова сел за руль и выехал на сельскую дорогу. Вскоре на склоне холма показалось кладбище.

Александр резко притормозил. Мог бы догадаться и раньше! Элен, конечно же, здесь.

Она стояла на коленях и плакала, чуть ли не касаясь лицом холодного каменного надгробья. И как только в человеке может умещаться столько горя?

Александр замер в нескольких метрах от могилы. Он смотрел на тоненькую фигурку девушки, сотрясаемую рыданиями, и чувствовал себя бесполезным, нелепым. Чем вот так стоять, лучше бы подойти и постараться ее утешить, но эти сумасшедшие поиски отняли у него последние силы. Невозможно было шевельнуться, сделать шаг, как если бы этот шаг или жест могли перевернуть всю его жизнь…

И вдруг, почувствовав чье-то присутствие, Элен оглянулась и застыла. Может, ей это только чудится? Может, она сошла с ума? Как бы ей ни хотелось, она не могла поверить, что Александр все-таки приехал. Он наконец заставил себя подойти и помочь ей подняться. Но страдания Элен достигли за эти три дня своего предела, и теперь ей казалось, что в сердце осталось место только для одного чувства – ненависти. Она принялась кулаками бить его по груди, выкрикивая оскорбления, и угомонилась, только когда эта внутренняя буря улеглась.

– Ты бросил меня! Это подло! Оставил одну… Я никогда тебя не прощу!

Александр долго гладил ее по волосам, потом обхватил бледное лицо молодой женщины своими руками с длинными пальцами, заглянул в обведенные темными кругами, заплаканные глаза. Он и сам был очень бледен, очень расстроен. Элен он сжимал в объятиях крепко, как испуганную зверушку, со всей любовью, на какую был способен. Только бы она перестала плакать! Тогда Элен получит от него тепло и ласку, в которых она так нуждалась!