Она напряглась, сдерживая слезы, потом пробормотала:

– Я столько плакала, Александр, когда ты вернулся, но был не со мной! Я не имею права на счастье! И вот ты рядом, и мне так хочется возвратиться в прошлое, чтобы я могла тебя обнять, но это невозможно!

– Не плачь, моя дорогая Элен! Любовь моя, не надо!

Он стиснул кулаки, подавляя желание к ней прикоснуться. Смотреть, как она страдает, и не иметь возможности помочь было для него мучительно больно. И все же он не смел даже обнять ее.

– Элен!

– Уходи, Александр! Пожалуйста, уходи!

Ему пришлось подчиниться. Александр ушел, унося с собою в ночь образ этой отчаявшейся женщины, которая когда-то принадлежала ему. Он желал ей помочь, согреть своей любовью – но как? Она снова его прогнала. Она постоянно гонит его от себя… Дорого же приходится ему платить за былое жестокосердие! Что ж, как говорит народная мудрость, что посеешь, то и пожнешь…

– Элен, я люблю тебя. До завтра!

Если занят с утра до вечера, десять дней проходят быстро. На приглашение Сандрин и Бернара Элен ответила нерешительно: «Хорошо, я приду». С Александром они условились, что в назначенный день, в три часа, он зайдет за ней и Вероникой. Пока дочка плескалась в ванной, Элен присела на кровать и стала наблюдать за ней через оставленную открытой дверь.

– У тебя будет такое красивое платье! – послышалось из ванной сквозь хлюпанье воды.

– Мне очень приятно, что тебе нравится, дорогая! Твое тоже очень красивое.

Элен не поскупилась на расходы. Дочке она купила хлопчатобумажное платье в цветочек с симпатичными оборками на юбке. Расцветка в пастельных тонах очень шла к смуглой коже девочки. Элен не сомневалась, что в этом романтическом платьице ее чернокудрая красавица будет особенно хороша.

– Мам, а почему папа больше не живет с нами?

В первый раз Элен услышала из уст дочери этот вопрос. Она замерла от неожиданности, потом постаралась подыскать слова, которые удовлетворили бы ребенка:

– Это потому, что отсюда до школы далеко и ему так удобнее.

– Но, когда в школе каникулы, он сможет ночевать у нас?

Чтобы не врать, Элен пришлось придумать отвлекающий маневр:

– Давай помогу тебе ополоснуть волосы!

Она вошла в ванную и пощекотала дочку сквозь мыльную пену, которая доходила той до самого подбородка.

– Вeро, тебе придется поторопиться! Надо еще одеть тебя и причесать. Поговорим потом. Твой папа тебя обожает, и это замечательно, правда?

Вероника брызнула на мать водой и расхохоталась. На Элен был пеньюар, поэтому она и не подумала отстраниться. Они с дочкой часто подтрунивали друг над другом, много играли и смеялись. Да и эта суббота началась радостно, как и подобает праздничному дню: в небе ярко светило солнце, сад сплошь покрылся цветами. Разве может быть настроение не радостным?

– Перед выходом нарвем для Сандрин цветов? – предложила она дочке.

Вероника от удовольствия захлопала в ладоши. Элен, которая как раз помогла ей выйти из ванны и начала ее вытирать, не удержалась, чтобы не расцеловать ребенка.

– Солнышко мое, я так сильно тебя люблю!

На несколько часов забыть все тревоги, все страхи и улыбаться, наслаждаться свежим воздухом, красотой окружающей природы… Элен ощутила, как поток жизненной энергии наполняет ее худенькое тело. По спине пробежала дрожь странного нетерпения…

– Элен, ты выглядишь божественно!

Сандрин встретила подругу этим восторженным возгласом. Бернар поспешил к ним присоединиться.

– Александр, твои дамы затмевают солнце! Вероника – такая же красавица, как и ее мать!

Элен попыталась возразить, сказала, что комплимент совершенно ею не заслужен. На самом же деле в этом длинном, до лодыжек, платье из струящейся легкой ткани глубокого зеленого цвета с синеватым отливом она была похожа на красавицу сирену. Наряд выгодно оттенял ее белую кожу и золотистые волосы. Сад, в котором проходило празднество, был со вкусом украшен, и в нем собралось уже около трех десятков гостей, развлекавших друг друга разговорами и шутками.

Элен чувствовала себя неловко, поскольку успела отвыкнуть от общества. Несколькими годами ранее, когда она еще давала концерты, то же чувство Элен испытывала перед выходом на сцену. В саду у Бернара и Сандрин было не так многолюдно, как в концертном зале, но и теперь все взгляды немедленно обратились на вновь прибывшую супружескую чету – на нее и Александра. Супруг Элен был сегодня в элегантном черном костюме и белой рубашке. Глядя на его по-мужски красивое, гармоничное лицо, Элен невольно вспомнила времена, когда он носил сутану священника. Взгляд его черных глаз – проницательный и магнетический, наводящий на мысль о каком-то тайном горе, – придавал Александру неотразимое обаяние.