Я до такой степени была не в себе от случившегося, что первую половину первой пары сидела с нереально глупым лицом и мыслями вообще не здесь.

А потом меня к реальности все-таки вернул препод. Правда, несколько вопросов, которые он мне задал, так и остались без ответа, потому что я их тупо не слышала, полностью погруженная в сладкие будоражащие воспоминания.

Тигрик меня подвез до самого крыльца универа.

И целовал в машине, так сладко, так долго… О-о-о… До сих пор трусы проветриваю!

Какие могут быть занятия?

В конце концов, меня пихнула под локоть непривычно хмурая Вася, и я заморгала, с недоумением пялясь на профа, уже стоящего надо мной с задумчивым лицом:

— Вот скажите мне, милая моя, чем отличается преподаватель от шизофреника?

Я, словно рыбка гуппи, открыла и закрыла рот, не зная, что сказать, и проф, насладившись сполна моей невероятно тупой физиономией, выдал в конце концов ответ:

— Шизофреник разговаривает сам с собой, а преподаватель думает, что с группой…

Однокурсники начали ржать, я продолжила моргать, не зная, что делать, улыбаться или нет?

Как реагировать вообще?

И тут у меня зазвонил телефон, который я тупо забыла поставить на беззвучку.

Я посмотрела на экран, где высветилось имя моей соседки по комнате, Ирки.

Проф глянул туда же и сказал спокойно:

— Ответьте, там явно интереснее новости, чем у меня на лекции.

И вот, наверно, надо было бы отключить звонок, но Ирка отсутствовала на паре, а она обычно не пропускала, та еще заучка, и, если б я не была настолько не в себе, то давно бы набрала ей…

А тут она сама позвонила. Явно что-то случилось!

Короче, я схватила трубку и, краснея щеками, шеей и ушами, вылетела из аудитории.

По телефону Ирка убито сообщила, что сегодня утром навернулась с лестницы и повредила позвоночник.

И, пока я охреневала от этой новости, добавила, что надо собрать ее вещи, мама потом заедет, заберет, потому что Ирка тоже иногородняя, и мама только еще едет к ней в больницу.

— А ты как вообще? — шмыгнула я носом, жалея соседку. Мы не то, чтоб подругами были, но приятельствовали. И теперь мне прямо не по себе было от случившегося. Как она так умудрилась-то?

— Да жить буду, — расстроенно сказала Ирка, — и не болит уже, меня тут накачали всем на свете…

— Приехать к тебе?

— А смысл? Я пока все время сплю. Вот, пришла в себя, маме позвонила. И тебе. Больше у меня особо нет никого… Мар, я, скорее всего, академ буду брать… Говорят, такую травму надо лечить долго, чтоб потом не отразилось… Поеду домой, скорее всего…

— Поняла, — сказала я, — вещи соберу, в деканате предупрежу, потом скажу тебе, что надо для оформления академа.

— Спасибо, Мар, — пробормотала Ирка, — все, я отрубаюсь…

Она реально отрубилась, а я осталась стоять в коридоре, в легком ступоре. На пару минут даже грандиозные перемены в моей личной жизни отошли на второй план, потому что сразу все перемешалось в голове: и Ирку жаль, такая фигня с ней случилась! И надо в поэтапно спланировать, что дальше делать, как ей помочь. У нее мама одна. Наверно, надо собрать денег… И в деканат надо, насчет академа для нее. А еще надо срочно искать соседку в комнату. Потому что, если профилоню, подсунут не пойми кого. И шустро это сделают! Места в общаге — дело такое, дефицитное!

В общем, обратно на лекцию я заползла только в перерыве между занятиями, успев сгонять в деканат, выслать Ирке информацию про академ и договориться насчет объявления во всех официальных чатах универа о сборе средств в помощь.

Шлепнулась на стул рядом с Васькой, по-прежнему грустной и загруженной. И чего это она? У нее, вроде, тоже интересный вечерок намечался. Вчера вон, как ее Камень целовал! Он, конечно, страшный на редкость, и даже не внешне, внешне он — огонь, но вот по поведению, по слухам жутким, которые про него ходят…

Он же бандит какой-то, и убивал, говорили… Ужас.

Короче, жуткий парень, и даже странно, что мой Тигрик с ним дружит… Они такие разные.

Но на Ваську вчера этот Камень смотрел так, словно она, ну, не знаю, богиня прямо. Мне даже было бы завидно, если б я могла вообще испытывать хоть какие-то эмоции, помимо щенячьего восторга и сладкого, спазмирующего возбуждения, предвкушения того, что будет.

И оно не обмануло, это предвкушение!

Даже еще круче все оказалось!

И пусть сегодня сидеть было неудобно и больновато, и все время ощущалось, будто внутри чего-то не хватает… Большого такого… Горячего… Ар-р-р…