– Да.
– Я позволяю своей руке спуститься с ее плеча к заднице и сжать.
– Но это также опасно. И приходится много путешествовать.
– Раньше меня бы это не остановило. Но я не произношу вслух, что это работа для одинокого волка, которая лучше всего подходит, когда ты один.
– Я не знаю.

Я все еще одинокий волк?

С того дня в клубе, когда Эверли узнала, кто я такой, мы… ну, я не уверен, точно. Наслаждаемся друг другом? Исследуем то магнетическое притяжение, которое между нами существует? Но над нашими головами всегда нависала угроза. Из-за этого все казалось временным.

Но за последние двадцать четыре часа ситуация изменилась.

Мы тоже должны измениться, это неизбежно.

Что мы будем делать дальше? Чего она ожидает?

Черт, я начинаю потеть. Я тру шею.

Глаза Таннера на секунду прищуриваются, потом он смотрит на Эверли и снова на меня. На его лице отражается понимание.

Я не могу смотреть на нее. Она наблюдает за мной? Я моргаю Таннеру, как будто подаю сигнал S.O.S.

Зуд распространяется на мою грудь. От меня ожидают, что я «остепенюсь»? Хочу ли я остепениться? Знаю ли я, что, черт возьми, это значит - остепениться?

Черт. Я не могу дышать.

– Айзек.
– Эверли застенчиво улыбается мне.
– Знаешь, я не ожидаю, что ты станешь другим теперь, когда он мертв.

Я просто смотрю на нее, беспомощный, потому что не знаю.

– Это было бы скучно. А ты… - она наклоняется и целует меня, ее волосы падают занавесом вокруг моей головы, - ты не способен быть скучным. Это одна из тех вещей, которые я в тебе люблю.
– Улыбка становится шире и теперь сияет на всем лице. Повернувшись, она выходит из комнаты, прихватив с собой пустые кружки.

О, Боже, комната кружится.

А еще мне очень хочется схватить ее и повалить на кровать, черт возьми.

На кухне раздается звон тарелок и шум воды в раковине. По крайней мере, у меня есть небольшая передышка. Я смотрю из окна спальни на линию деревьев, где я стоял не так давно, гадая, какой окажется ее квартира.

– Итак… - Таннер хихикает.
– Когда свадьба?

– Отвали.
– Я свирепо смотрю на него.
– Как Шей?

Его лицо морщится.

– Прикуси язык. Я бы принял Эверли в любой день - даже несмотря на то, что она была огромной занозой в моей заднице весь последний год.

Я пристально смотрю на него. Он из тех людей, которые не выдерживают давления.

Он сломается.

– Перестань так на меня смотреть, - ворчит он.
– Шей - это совсем другое дело.

– Ладно.

Он вздыхает.

– Она живет у какого-то придурка с судимостью. Я присматриваю за ней только потому, что все еще чувствую ответственность. К тому же, моя мама привязалась к ней. Конец.

– А. Это услуга маме. Точно.

– Перестань пытаться сменить тему, раздражая меня.

Я беру бутылку воды и делаю небрежный глоток.

– Я задал простой вопрос.

– Ага. Я буду твоим шафером?

– По-твоему, я похож на парня, готового к свадьбе?

– Только не говори мне, что ты собираешься водить за нос этого бедного, сногсшибательного ангела. Есть миллионы мужчин, которые уведут ее у тебя прямо из-под носа в одно мгновение. И даже не позаботятся о том, чтобы твой член еще мокрый.

У меня подскакивает давление.

– Тебе, мой друг, осталось каких-нибудь пять секунд до того, как придется бежать.

– Просто говорю.
– Его глаза довольно сверкают, как у придурка.
– Ты должен поступить правильно с этой девушкой. Она - драгоценность.

– Хорошо, дедушка. В этом тысячелетии людям не обязательно быть женатыми, чтобы иметь долгосрочные отношения.

Его смех звучит чертовски торжествующе.

– Все, что я слышал, это то, что ты признаешь, что это отношения. И слово «долгосрочные».

Я бросаю в него бутылку с водой, забыв, что он когда-то играл в бейсбол.

– Наверное, это любовь.
– Голос Таннера затихает вдали.

– Да, - рассеянно бормочу я, глядя в окно и замечая, что деревья начинают расплываться.

Может, это я угасаю? Может, какая-то часть меня отключилась. Я уплываю куда-то за линию деревьев, к горизонту, где нет ничего, кроме синевы.

– Подожди… - Его голос доносится откуда-то издалека.
– Я пошутил, вроде как. Ты…

– Эй, мы можем поговорить?

Голос Эверли доносится до меня из дверного проема, и я так резко вжимаюсь в постель, что мое раненое плечо начинает пульсировать.