Я отрицательно качаю головой несколько раз.

— Этого не произойдет. С меня достаточно.

— Достаточно?

— Если Морган не подарит мне когда-нибудь внучку, она станет последней женщиной, которую я полюблю.

— Оу. Это немного пессимистично. Тебе чуть за тридцать. Многое может случиться.

Она указывает на кофейню по правую сторону дороги.

Я отвечаю:

— Я любил Морган-Дейзи, и она умерла. Я любил Дженну, и она умерла. Прослеживаешь закономерность?

— О… вау. Не могу поверить, что доктор Грейсон позволил тебе уйти с такими мыслями.

— Я не говорил ему об этом. Мы всё ещё пытаемся понять, почему бог испытывает ко мне неприязнь. Я уверен, что мы зашли в тупик. Что ты хочешь?

Я останавливаюсь у кассы, чтобы сделать заказ.

— Большой карамельный кофе со сливками и льдом.

— Два больших карамельных кофе со сливками и льдом, — кричу я в динамик.

У неё отвисает челюсть.

— Ты заказал то же самое?

Я пожимаю плечами.

— Конечно. Почему бы и нет?

— Грифф никогда не пьет со мной вредный кофе. Он — олицетворение здорового образа жизни. Я не жалуюсь, но иногда так приятно иметь единомышленника в своих нездоровых привычках. Понимаешь, о чём я?

— Твой парень?

— Да. Гриффин. Он механик и техник в дилерском центре «Харлей».

— Парень с татуировками и на мотоцикле? Я тоже удивлен, что твой отец никак не отреагировал на это.

И это случилось. Она вывела меня на новый уровень безумия. Я веду своего новорожденного ребёнка на встречу с умершей подругой детства, при этом употребляя огромное количество кофеина, жира и сахара, и отпускаю неуместные шутки о мертвых людях.

Смех, наполняющий машину, словно Дейзи здесь, со мной, словно Дженна не умирала, словно бог не имеет ко мне претензий. Я хочу сохранить в памяти этот звук для тех ночей, когда задаюсь вопросом, что, черт возьми, случилось с моей жизнью. Это… это чувство — средство от моих грёбаных вечеринок жалости, которые, кажется, подкрадываются в самый неподходящий момент, например, когда Морган отказывается брать у меня бутылочку или когда она не перестает плакать, и я клянусь, что она горюет по маме и… это. Блядь. Убивает. Меня.

— Господи, Нейт… — она издала тихий, довольный звук, похожий на мычание. — Мне так не хватало твоего чувства юмора.

Я так резко останавливаюсь у окна заказов, что срабатывает ремень безопасности. Мы молча смотрим друг на друга. По её лицу разливается та же призрачная бледность, что и в тот день в детской. Это кажется странно знакомым. Она знала меня только как отца-одиночку и скорбящего вдовца. Это неоспоримая правда. Но… она смотрит на меня так, словно смотрела на меня всю мою жизнь.

— Суэйзи…

Она качает головой, не сводя с меня взгляда.

— Это прозвучало не так, как нужно. Не…

Тук. Тук. Тук.

Бариста у окна улыбается, протягивая два кофе со льдом. Я опускаю стекло и протягиваю ей двадцатку, не дожидаясь сдачи, а затем передаю один стакан Суэйзи и выезжаю с парковки.

— Нейт…

— Натаниэль.

В мои намерения не входило срываться на ней, но я на взводе по какой-то причине, которую не могу объяснить.

Всю оставшуюся дорогу до кладбища мы молчим. Как только мой белый «Эскалейд» оказывается на парковке, я открываю дверь.

— Оставайся здесь.

Суэйзи молчит. Я не могу смотреть на неё, потому что не знаю, на кого смотрю, и не могу вынести того, как она смотрит на меня. Это так чертовски тревожно. Она закрывает дверь. Боковым зрением я вижу, как она кивает.

До могилы Дейзи путь неблизкий. Она находится в дальнем углу рядом с родителями её мамы. Они присматривают за ней. Прошло более двух десятилетий, брак, ребёнок и потеря жены… Я до сих пор не могу навестить её без комка в горле и боли в груди.

Единственная оставшаяся у меня настоящая любовь извивается, когда я прижимаю её к груди, а головку кладу под подбородок.

— Шшш… все хорошо, милая. Я хочу познакомить тебя с моей подругой, Морган.

Я останавливаюсь у черного надгробия.

Морган Дейзи Галлахер

Любимая дочь, мечтательница, прекрасный ангел.

— Привет, Дейзи.

Я проглатываю комок в горле, слушая, как ветер завывает в высоких деревьях. Мне так много нужно сказать. Я не посещаю это место чаще одного раза в год. Но за год многое случается.

Морган продолжает суетиться, так что я слегка подкидываю её.

— Я стал отцом. Можешь в это поверить?

Чертовы слезы. За все восемь лет, что мы были вместе, я плакал перед Дейзи только один раз. Это было в день её смерти, и она не могла видеть моих слёз. С тех пор я плакал только один раз — в день смерти Дженны, здесь, где она покоится.

— Итак… ты, наверное, уже знаешь… Дженна умерла, рожая нашу дочь. Мы назвали её Морган. Безумно, правда?

Снова и снова сглатывая, я пытаюсь сдержать свои эмоции.

— Ты видела Дженну? Наверняка вы делились историями и смеялись над моими недостатками и глупостями, которые я совершал.