— А-а-а… а что не так с форпостом? — начал он заикаться.

Мессир обратил свой взор на служанку. Та все еще стояла возле кресла, пытаясь собрать тряпкой разлитую воду обратно в таз.

— Милочка, вам лучше удалиться. У нас будет серьезный разговор с падре.

Модест замахал рукой и зашипел на девушку, давай знак, чтобы та поскорее убралась отсюда. Служанка подхватила с пола тазик, разливая остатки воды по полу и, прижав его к груди, быстро выбежала из кельи.

— Так что, Модест? Что ты мне скажешь? — произнес мессир, когда они остались в келье вдвоем.

Он прошел, уселся в удобное кресло и, вытянув ноги, посмотрел на своего визави.

— Мы… я… — начал мямлить пухлый священнослужитель, теряясь под пристальным взглядом мессира.

Этот жилистый, худой мужчина буквально насквозь просматривал душу и всегда вызывал у Модеста оторопь.

Но и возразить ему он ничего не мог. Ведь знал, какие последствия могут после этого его ожидать.

Поэтому он попытался взять себя в руки. Совладал кое-как с дрожащим голосом и, подойдя ближе, начал задавать наводящие вопросы, пытаясь выяснить, чем же вызвано недовольство хозяина.

— Мессир, я уверяю вас, что когда мы уходили, все должно было быть решено в течение буквально получаса. Мне давали гарантию, что весь ритуал, — он изобразил руками кавычки, — пройдет на лучшем уровне. И никто из ордена не подкопается. Как мы и планировали, на объекте уже побывали наши люди из инквизиции. Я лично поручил это Гаврилину.

— Так почему, Модест, — голос мессира был наполнен льдом. Настолько тонким, что Модест чувствовал, как тот вот-вот лопнет, и на него вырвется что-то по настоящему гневное и страшное. — Почему, если, как ты выразился, все прошло отлично, и ты поручил это Гаврилину… Почему первой на объекте оказалась эта белобрысая с*чка?

— Что? Как?! — растерянно заморгал Модест. — Не может быть. Я же… Я лично… Гаврилин… Он…

— Первой там оказалась Белова, — отрезал мессир. — И более того, они ничего там не нашли. Согласно отчетам, полученным главой ордена, там все хорошо и никаких тварей из червоточины или каких-либо следов скверны они не обнаружили. Это полностью чистый объект.

— Не понимаю, как такое возможно? — Модест покрылся испариной, а его крысиные глазки испуганно забегали по сторонам, опасаясь встретиться взглядом с мессиром.

— Из-за этого мы не можем законсервировать объект под видом очищения от скверны. У нас просто нет оснований, — зло процедил сквозь зубы посетитель кельи. — Но самое плохое не это, Модест. А знаешь что?

— Что? — перепуганный пухляш громко сглотнул подступивший к горлу ком.

Казалось, что невозможно посмотреть взглядом более зло, чем мессир уже смотрел на Модеста, но тому это, кажется, удалось.

У Модеста внутри все скрутило и ему вдруг резко захотелось опорожнить желудок. Притом не через рот.

Но к счастью незадачливого пухляша, от ужаса и страха сфинктер его сжался настолько, что вряд ли сквозь него смогла бы сейчас просочиться хотя бы капля каких-то излишков.

Модест слушал своего хозяина, боясь пошевелиться, а мессир между тем продолжал:

— Отряд Светланы Беловой, — при упоминании имени девушки он слегка поморщился, — доложил о возможности прорыва со стороны диких земель. И теперь инквизиция направляет туда разведывательные отряды. И если информация о червоточинах подтвердится, то туда будут посланы имперские войска. Ты понимаешь, чем это грозит?

— Я… Я понимаю, мессир…– пытался найти слова и оправдания Полевкин, но мысли его все крутились только возле того, как бы сохранить за собой теплое местечко, куда он был поставлен.

После такой оплошности, мессир наверняка захочет заменить его на кого-то более исполнительного. А его… Его спишут в утиль.

От осознания этой мысли, у Модеста еще сильнее скрутило желудок. Пухлые щеки на рыхлом лице скривились от гримасы страданий.

— До ближайшего полнолуния я должен получить доступ в имение Серебряковых, — оборвал его скулеж мессир. — Ты меня услышал.

Он резко встал и направился к выходу. Бросил через плечо, не оборачиваясь:

— Иначе ты знаешь, что тебя ждёт. Знаешь, что всех вас ждёт.

— Да-да, мессир, конечно, — не в силах выдержать мощную ауру подавления, Полевкин грохнулся на колени и упал лицом ниц, уткнувшись лбом в прохладный кафель.

Высокий мужчина, чуть пригнувшись в дверном проеме, вышел из кельи.

И лишь спустя несколько минут, когда давление от его ауры стало постепенно ослабевать, Модест смог глубоко вздохнуть и подняться.