– Не знаю…

– А Реген…

Мария задумчиво посмотрела в купол.

– Реген там.

Она указала пальцем, я машинально посмотрел, но ничего, кроме черноты, не увидел.

– Значит, ты не синхронный физик, значит, ты спасатель…

Мария хихикнула.

– Почему же? Синхронной физикой многие занимаются, – сказал я. – Например, моя бабушка. Она проводит домашние сеансы.

– С монетками?

– С костями, – уточнил я. – Бабушка бросает кости… по средам… И утверждает, что Вселенная есть чудовищная частица…

– Глаз пернатого змея, соринка в глазу пернатого змея, взгляни на меня, я здесь, – закончила за меня Мария. – Люблю эти стихи. И трубадуров…

Она зажала нос пальцами и прогнусавила:

– …Баснословная корпускула, в которой нет разницы между гравитацией и причинно-следственными тредами, где все есть свет, где все есть весть, где все от горя солоно и свято…

Всё весть.

– Я библиотекарь.

На библиотекаря она не похожа, хотя я раньше не видел живых библиотекарей, подозревал, что они повывелись, что их давно заменили на роботов. Кто в наши дни захочет возиться с книгами, что с ними делать…

Но, похоже, желающие не перевелись.

– Вернее, помощник библиотекаря, – уточнила Мария. – А в Институте одна из самых больших библиотек за пределами Земли, и за ней сейчас никто не ухаживает… никто…

– Почему?

– Много работы в европейских фондах. Скажу больше – там катастрофа – я весной работала в Толедо… это неописуемо… Людей не хватает!

– Зачем люди в библиотеках? – не понял я.

Мария едва не поперхнулась апельсиновым мороженым.

– Как зачем? – спросила она.

– Разве нет… библиотечного бота? Буккибера?

– Нет… Разумеется, нет!

Мария доела мороженое, подула на пальцы.

– Книги не любят киберов, – пояснила она. – Страницы рвутся, буквы стираются, переплеты расходятся… А потом, книги надо читать. Если книгу никто не читает в течение года, она стареет физически. Вот для этого и нужны библиотекари. Книги на Регене не читали скоро восемь лет, это критический срок.

– Ты летишь на Реген читать?

– Угу. Работа такая. Там фонд три миллиона, и в трюмах груз… немало.

– На Реген везут книги?

– Удивительно, да? Синхронным физикам нужны бумажные книги, книгам нужен сопровождающий… Так что дел у меня полно. К тому же там червь Вильямса, это бедствие… Паразит, жрет бумагу, переплет, все подряд жрет…

Мария пощелкала зубами.

– С червем надо бороться, послали меня. То есть я сама вызвалась, но через полтора месяца, а не сейчас…

Читать книги и биться с червем. Наверное, это важно. Без Марии черви сожрут половину самой крупной библиотеки во всех внешних мирах. А вторая половина рассыплется в прах от того, что ее никто не читал.

– Неужели они еще остались? – спросил я. – Книгочерви?

Все-таки хорошо, подумал я. Мы сидим в терминале на Лунной базе, над нашими головами шевелит плавниками «Тощий дрозд», и скоро мы отправимся на нем в межзвездное путешествие, мы рассуждаем о книгах и водолазах, хорошо.

– Увы, и на Земле, и в Пространстве хватает, – ответила Мария. – Этим никто не занимался… А сейчас семьдесят процентов внеземных библиотек поражены книжным червем Вильямса!

– Ого! И как с ним бороться?

Мария поднялась с чемодана, открыла боковой отсек и достала прозрачный цилиндр, наполненный красноватым металлическим порошком или, скорее, опилками. Мария встряхнула цилиндр, опилки ожили и зашевелились.

– Perillus mechaculatus, – пояснила Мария. – Механическая реплика клопа перрилюса – естественного врага червя Вильямса.

Кибернетические клопы против книжных червей.

– Кроме того, надо каталогизировать фонды, – сказала Мария. – Кому-то… Фонды там в полном беспорядке, предыдущего библиотекаря съели…

– Что?

– Съели, – повторила Мария. – Не выдержал, бежал на Иокасту.

– Почему?

– Скоро узнаем…

У меня неожиданно сильно зачесались щеки, а волосы на голове у Марии поднялись и заискрили, железные перрилюсы в банке пришли в еще большее беспокойство, так что из банки стал слышен металлический звук.

Я посмотрел вверх. «Тощий дрозд» опускался, медленно увеличиваясь в размерах.

– Вот, началось, – Мария попыталась пригладить волосы. – Однако, адастра, зведы ждут, идем.