— Эмилия, там дядя Серхио.

Я почувствовала, как краска отхлынула от моего лица, а вместе с ней и вся бравада, которую я, возможно, испытывала.

— Просто… веди себя прилично, ладно? Я знаю, ты ненавидишь эту семью, но не становись на его сторону. — И с этими ободряющими словами о моем психопате, дяде-боссе мафии, мой брат-предатель подтащил меня к двери, постучал и втолкнул внутрь.

Когда я вошла в кабинет отца, меня встретил аромат сигар. Отец сидел за огромным письменным столом, который затмевал все остальное в комнате, и клубы дыма мягко танцевали в солнечном свете, льющемся через окно.

Эта комната всегда вызывала чувство ностальгии, воспоминания о моментах, проведенных на коленях у моего отца в этом самом кресле, когда он читал первые издания Чарльза Диккенса и Льюиса Кэрролла. Но это было раньше. Мой отец больше не был тем человеком, и то невинное обожание, которое я когда-то испытывала к нему, давно исчезло. Теперь мое внимание привлек не отец, а мой дядя. Он прислонился к столу, скрестив руки на груди, и наблюдал за моим приближением. Его проницательный взгляд скользнул по мне, пустота в его глазах заставила меня почувствовать себя так же неуютно, как и до того, как он усмехнулся. Я не сомневалась, что моя пляжная одежда и промокший сарафан не считались подходящим нарядом для присутствия этого мудака.

Темно-серый костюм, который он носил, был почти того же цвета, что и его аккуратно причесанные волосы, и плотно облегал его жилистое тело. Серхио Донато мог бы сойти за бизнесмена, если бы не лед в его глазах, тот холод, который проникает в душу и разрывает ее на части изнутри. Дядя Серхио всегда пугал меня. Когда я была младше, я думала, что он — шрам на лице Муфасы моего отца. Я и не подозревала, что Дисней все перепутал, и корону всегда носил плохой парень, а мой отец был каким-то царственным святым.

Я чувствовала, как взгляд моего дяди прожигает мое лицо, когда я присаживалась за стол. Мое сердце бешено заколотилось, что было ужасно похоже на симфонию моей неминуемой кончины, и я стиснула зубы, заставляя свою образную броню вернуться на место.

— Эмилия, — начал мой отец. Его темный взгляд впился в меня, словно провоцируя на недостойное поведение в присутствии его брата. — Ты выходишь замуж. — Именно так. Он произнес эти слова так, словно обсуждал, что у нас будет на ужин.

Конечно, я думала, что это может случиться в какой-то момент; что я буду стоять прямо здесь, в этой комнате, в то время как мои родители будут пытаться продать меня и купить что-то выгодное за мою девственность. Тот факт, что отец даже пытался сделать это со мной после всего… Но нет, тот же самый человек, который читал мне «Алису в стране чудес», теперь не проявлял ничего, кроме безразличия, столкнувшись с моим худшим кошмаром. Возможно, именно это и помогло мне занять лидирующие позиции. Без сердца. Без души

Гнев прорвался сквозь ужас, пробежав по моему позвоночнику, и мне потребовалось собрать все силы, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Эмоции здесь не приветствовались, и единственное, что могло вызвать у меня уважение прямо сейчас, — это сила. У меня давным-давно отняли наивную веру в то, что женщины в мафии ценятся. Что такие мужчины, как дядя Серхио и мой отец, могут и будут защищать нас. Это была чушь собачья. Женщины в мафии были ценным активом, и их защищали за их ценность. Ничего больше.

Я посмотрела прямо на отца, расправив плечи.

— Нет.

Дядя Серхио выпрямился во весь рост и, повернувшись ко мне спиной, отошел к окну, как будто я была недостойна его внимания.

— Твой отец считает, что ты способна выполнять свои обязанности в Компании, Эмилия. — Он выплюнул мое имя, как будто оно оскорбляло его. — Этот брак очень важен, и невеста Донато будет наиболее выгодна. — Из них осталась только одна — благодаря ему и моему отцу. — Конечно, Маттео Романо по-прежнему считает, что ему тоже причитается невеста Донато.

Один только звук имени этого человека был подобен ледяному уколу в мои вены, парализующему мое больное сердце.

Серхио оглянулся через плечо.

— Учитывая, что первая из них была… мертва.

— Моя сестра не была мертва! — Огрызнулся я, в то время как мой отец ничего не сказал. Ни слова.

Губы моего дяди дернулись, насмехаясь надо мной, наслаждаясь моими страданиями.

— Ты бы предпочла выйти за него замуж?

Мой гнев бурлил во мне, дикий и непостоянный, и я поклялась себе, что однажды… однажды я убью этого человека. Он умрет в пламени ярости, которое разжигал во мне годами.

— Даже ты не сможешь заставить меня произнести клятву перед этим куском дерьма, старик.

Мой дядя двигался как змея, тыльной стороной ладони он коснулся моей щеки. Кровь хлынула у меня изо рта, когда он схватил меня за горло и рывком поставил на ноги, пока мое тело не оказалось вровень с его. И снова мой отец не сказал ни слова. А я улыбнулась дяде в лицо, потому что заставила его потерять контроль и получила ответную реакцию.

— Если ты не произнесешь эти клятвы, то станешь его шлюхой. Чтобы трахать и ломать. Уверен, он не будет возражать в любом случае, а мне от тебя никакого проку, если ты не выйдешь замуж.