У нас было достаточно одежды на неделю, паспорта и наличные. И мы ехали всю ночь. На каждой заправке я оглядывалась через плечо, ожидая, что кто-нибудь из людей моего дяди или Джованни выскочит из машины, как бугимен. Мы поменяли машину и поплелись дальше по федеральной автостраде, пока встречный свет фар не превратился в мелькающие вдали большие буровые установки. Наконец адреналин пошел на убыль, и я погрузилась в беспокойный сон.

Когда Ренцо разбудил меня, солнце уже всходило, и последние розовые отблески рассвета угасали на фоне ясного неба. Перед нами была канадская граница, похожая на яркое, сияющее убежище. Конечно, это было не так. Они последовали бы за нами куда угодно, но, по крайней мере, здесь было безопаснее, чем в Чикаго. Ренцо подумал, что Канада — последнее место, куда они могли бы ожидать, что мы поедем. Вместо того, чтобы пересечь границу в ближайшем пункте в Детройте, мы обогнули Миннеаполис и пересекли границу в Форт-Фрэнсисе. Он показал наши паспорта пограничному патрулю, и они пропустили нас без проблем.

В первом же городе, куда мы приехали, Ренцо заехал на парковку «Волмарта», и мы бросили машину, сменив ее на минивэн, который он украл. Мой брат выглядел нелепо за рулем, но в кои-то веки я была слишком уставшей и напряженной, чтобы даже посмеяться над этим.

К вечеру того дня, не спавший почти двое суток, Ренцо едва мог держать глаза открытыми. Мой отец никогда не разрешал мне учиться водить машину, иначе я бы с радостью сменила его. Думаю, он не хотел, чтобы у меня было больше шансов сбежать. После того, как я умоляла его остановиться, Ренцо, наконец, притормозил у станции техобслуживания, припарковавшись в дальнем углу за стоянкой.

Он протянул мне свой пистолет.

— Если кто-нибудь подойдет, прицелься и стреляй.

Я приподняла бровь.

— Кто-нибудь?

Легкая улыбка скользнула по его губам.

— Ну, если к тебе подойдет горячая шлюха…

— Ты отвратителен.

Ренцо фыркнул и закрыл глаза. Когда он погрузился в сон, я заметила, что даже в состоянии покоя на его обычно молодом лице появились морщинки от напряжения. Теперь уже знакомое чувство вины распространилось по моей коже, как сыпь. Мой взгляд скользнул в окно на фуру, которая заехала на станцию техобслуживания, а толстый водитель заправлял себя и свой автомобиль. Я могла бы просто выйти из машины и поехать куда-нибудь автостопом. Ренцо мог бы отправиться домой. Накажет ли его отец? Несомненно. Но я знала, что он не убьет его. Ренцо был слишком важен для Компании, он был силой, племянником босса.

Я потянулась к ручке двери, и в ту же секунду, как она со щелчком открылась, в салоне зажегся свет, заставив Ренцо проснуться. Он огляделся, прежде чем его взгляд остановился на мне.

— Что ты делаешь? — рявкнул он, наклоняясь надо мной и захлопывая дверь, прежде чем запереть замок.

— Я… мне просто нужно было в туалет, — солгала я, не желая признаваться в том, что могло бы выставить меня неблагодарной.

Ренцо раздраженно выдохнул.

— Хорошо. — Он отобрал у меня пистолет. — Пойдем.

Так я заслужила негодование брата, который ждал прямо у кабинки, пока я писаю, а он потерял несколько драгоценных часов сна из-за моей глупости.

Так прошли следующие пару дней, пока мы неуклонно продвигались на север, все дальше от цивилизации. Города уступали место заснеженным лесам и озерам, которые казались зеркальными дверями в какой-то забытый мир. Несмотря на опасность нашего положения, здесь царил определенный покой. Необъятность всего этого заставляла меня чувствовать себя маленькой, иголкой, которая легко может затеряться в стоге сена, и от этого я чувствовала себя в большей безопасности. После трех дней в пути Ренцо, наконец, решил, что для нас достаточно безопасно переночевать в мотеле, и я была ему благодарна. После долгой поездки в машине у меня болели спина и бедра.

Было уже поздно, когда мы подъехали к обветшалому мотелю в крошечном городке. Мигающая красная неоновая вывеска висела над посыпанной гравием парковкой деревянного здания. Это было необычно и немного жутковато, как в романе Стивена Кинга.

После того, как Ренцо забрал ключ и наши сумки, он подвел меня к одной из дверей на первом этаже. Ночной воздух был морозным, джинсы и толстый свитер, которые я надела, не спасали от холода, пока мы шли через парковку к номеру. Выцветшая красная краска на двери облупилась, а цифра 6 висела под веселым углом. Мы вошли в комнату с желтыми стенами, покрытыми плесенью, покрывалами в цветочек и потертым ковром. Вся комната пропахла ногами, сигаретным дымом и отчаянием, потому что только самые отчаявшиеся души, несомненно, могли оказаться здесь. Я не могла не задаться вопросом, что же это дало нам, потому что по сравнению с предыдущими двумя ночами, это было что-то новенькое. Я присела на краешек кровати, пока Ренцо проверял ванную, затем задернул занавески и запер дверь. Я включила маленький телевизор, и комнату наполнил низкий гул рекламных роликов.

Ренцо, однако, никогда не терял бдительности, стоя у окна и наблюдая за парковкой. Красный свет неоновой вывески на улице пробивался сквозь раздвинутые шторы, высвечивая тяжелые круги у него под глазами.

— Тебе следует поспать. Нам нужно в путь, — сказал Ренцо, не глядя на меня.

— Тебе следует поспать, Рен, а не мне.

Он остался на месте, сжимая в руке пистолет, как будто ждал, что сюда ворвется группа спецназа. На самом деле, вероятно, все было еще хуже.

Вздохнув, я встала и приняла душ, впервые за последние три дня. Затем я переоделась в джинсы и свежую рубашку, потому что если я что-то и знала, так это то, что всегда нужно быть готовым к тому, что придется просыпаться и бежать. Я легла поверх покрывала в цветочек, не желая приближаться к матрасу, на котором, вероятно, было больше выделений, чем в общественном туалете. Мой взгляд скользнул по силуэту спины моего брата, желая, чтобы я могла снять хоть часть напряжения, от которого напряглись его мышцы. Не то чтобы я могла его винить.

Я практически чувствовала, как волки наступают нам на пятки, их горячее дыхание ощущалось на моей коже. Перед моим мысленным взором постоянно стояло лицо моего дяди, ярость в его холодных глазах и радость, которую он испытывал, наказывая меня. Это было предупреждение о том, что произойдет, если нас поймают. И я точно знала, каким будет мое наказание…

— Ренцо?

— Да, — ответил он, не глядя на меня.

— Он собирается отдать меня Маттео, да? — Прошептала я в темноту.

Как только я рассказала ему, чем угрожал дядя Серхио, Ренцо поклялся вытащить меня, даже если это убьет его. Я не восприняла это буквально, но теперь подумала, дорого ли мне это обойдется. Я не позволяла себе думать о том, что меня могут поймать, но теперь я думала о последствиях. Если Джованни доберется до нас, он может убить нас обоих. Если дядя Серхио это сделает, Ренцо будет наказан, а меня бросят Маттео, как жевательную игрушку питбулю.