У нее перехватило дыхание.

— Мне жаль. — Но это было не так. Завтра, когда она не будет под кайфом от эндорфинов и гормонов, она снова попытается сбежать. Устроит пожар, зарежет меня ножом… кто знает, что она придумает. Борьба была в ее характере, и именно это привлекало меня в ней. И этот танец преступления и наказания был тем, которым я бы наслаждался с ней снова и снова.

— Ты будешь моей женой, Эмилия. Даже если ты еще не смирилась с этим. — Я отстранился, встав над ней на колени и расстегивая ремень. В ту секунду, когда я сжал свой член в кулаке, ее взгляд был прикован к нему. Я ласкал его сильно и быстро, мои яйца уже готовы были взорваться после того, как я наблюдал, как она корчилась и кричала в течение последнего часа.

Ее невинное любопытство было таким жгучим, и когда ее язычок скользнул по губам, словно она хотела попробовать его на вкус, я был готов. Может, я и дразнил ее, но мучил себя не меньше. Со стоном я кончил, разбрызгивая струйки спермы по ее шее и груди, некоторые попадали на кожу, другие впитывались в атлас ее платья. Был момент, когда мы оба просто смотрели друг на друга, и наше учащенное дыхание наполняло комнату. Она была сногсшибательна в таком виде, покрытая моей спермой. Моя.

Я поднялся на ноги и застегнул брюки. Когда я поправлял ее нижнее белье, с ее губ сорвался стон. Она была такой чувствительной, что я знал, что мне едва ли придется прикоснуться к ней, чтобы заставить ее кончить прямо сейчас.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Я поцеловал ее в лоб.

— Плохим девочкам нельзя кончать, крошка. — Затем я одернул на ней платье и направился в ванную. Когда я вернулся со стаканом воды и таблетками тайленола, она нахмурилась, и в ее глазах, полных похоти, промелькнул гнев. — Открой.

Она колебалась, прежде чем открыть рот. Она училась. Я положил ей на язык Тайленол и едва сдержал рычание, когда ее губы сомкнулись вокруг моих пальцев. Затем я обхватил ее затылок и поднес стакан к ее рту.

— Выпей все, принцесса.

Она выпила, и я отставил стакан в сторону, прежде чем провести пальцами по ее щеке.

— Хорошая девочка.

Может, она и разозлится, но поблагодарит меня утром, когда у нее не будет раскалываться голова и ныть задница. Я поднялся на ноги и направился к двери.

— Джио, пожалуйста. Не оставляй меня в таком состоянии. — Она дернула за ремни, ее голова запрокинулась на подушки, беззащитная и покрытая моей спермой. Я понял, что мне стало дурно от того, что это зрелище так сильно понравилось.

— Мы оба знаем, что если я тебя не развяжу, то ты сама освободишься. И, как я уже говорил, плохие девочки не кончают, крошка.

Затем я ушел.

После этого я никак не мог уснуть, поэтому пошел в свой кабинет и налил стакан виски, наблюдая за ней в камеру. Связанная и извивающаяся от разочарования. Мой член снова затвердел, когда я подумал о том, как она наконец подчинилась. Окончательно. И теперь она была такой беспомощной, такой красивой в красном атласе и моя. Моя личная навязчивая идея.

Я осушил полбутылки виски, наблюдая, всегда, черт возьми, наблюдая. Ее дыхание выровнялось, сон сам нашел ее несмотря на то, что ее руки были привязаны к кровати.

Клянусь, сообщение от Джексона было единственным, что удержало меня от того, чтобы пойти туда и трахнуть ее. Сделка или нет. Умолять или нет.

Я застегнул пуговицы на рубашке и спустился вниз. Прохладный ночной воздух окутал меня, прогоняя туман первобытной потребности из моего сознания.

Внедорожник Джексона стоял на холостом ходу у обочины возле моего дома, мимо него сновало ночное движение. Он и Томми сидели впереди с серьезными лицами. Этого было достаточно, чтобы, наконец, лопнул пузырь блаженства, созданный Эмилией. Я сел на заднее сиденье, и они оба обернулись, чтобы посмотреть на меня.

— Надеюсь, это было хорошо.

Джексон с ухмылкой оглядел меня с ног до головы.

— Я же говорил. Он по уши погружен в это дело.

Я отшил его, раздраженный тем, что на самом деле не был по уши в этом деле.

— Ирландский боксер, который был у нас в подвале, мертв.

— Ладно. Он тебе что-нибудь дал?

— Не совсем.

Томми тяжело вздохнул, бросив на Джексона неодобрительный взгляд.

— Он ничего не сказал. Но оказалось, что это был Шейн О'Хара. — Он приподнял бровь. — Племянник Пэдди.

Дерьмо. Война есть война, и люди гибнут. Хотя я остро переживал каждую потерю, семья — это другое. Это требовало возмездия.

— Они знают, что он у нас? — спросил я.

Томми кивнул.

— Как, по-твоему, я узнал, что это он? О'Хара назначил награду за того, кто его похитил.

Я уставился сквозь ветровое стекло на сверкающие небоскребы, возвышавшиеся вокруг нас.

— Значит, он наш. Отправь тело обратно в качестве сообщения. Продолжай воровать нашу наркоту, и вот что произойдет.