Джексон ухмыльнулся, и я уже не в первый раз задумался, беспокоит ли его что-нибудь.

— Хочешь, я сначала пришью ему пальцы обратно?

Томми ударил его по затылку.

Они будут мстить, и О'Хара придет не за моими солдатами. Он придет за моей семьей, а эти двое и Неро были самыми близкими людьми, которые у меня еще оставались. И женщина, которую я только что публично объявил своей невестой…

Я распахнул заднюю дверь.

— Утром я пойду к Неро и предупрежу его. Приостанови все, кроме поставок Переса.

— Раф не…

— К черту Рафа прямо сейчас. Пэдди О'Хара жаждет крови, и мы ни черта не сможем сделать, пока не поймаем крысу. — Мафия всегда была на три шага впереди, пока я не найду ее. — Найди ее. — И когда мы это сделаем, я собираюсь устроить из его смерти настоящее испытание. Я вышел на тихий тротуар и вернулся в пентхаус. Сексуальное напряжение, которое душило меня, теперь отступило перед лицом этой жестокой дозы реальности, и я отправился спать.

***

Крик вырвал меня из сна. Светящиеся красные цифры на часах показывали два часа ночи. Еще один пронзительный крик, и я вскочил, схватил пистолет с тумбочки и сжал его в ладони. Я вышел в коридор и на цыпочках прокрался к комнате Эмилии, тихо открыв дверь, почти ожидая увидеть какого-нибудь бандита, пытающегося убить ее. А может, они и были… в ее снах. Света от экрана телевизора было достаточно, чтобы подчеркнуть ее напряженную фигуру и легкий блеск пота, покрывавший ее связанное тело.

Положив пистолет на комод, я присел на край кровати и коснулся ее руки.

— Эмилия.

Ее глаза открылись, и она попыталась отстраниться от меня, но не смогла, потому что все еще была привязана к кровати. Находясь в полубессознательном состоянии, она запаниковала, сопротивляясь и вырываясь, ее дыхание было прерывистым. Я и раньше видел ее в кошмарных муках перед камерой, но это было другое.

— Эмилия, прекрати.

Она этого не сделала, и мне пришлось прижать ее к кровати, чтобы освободить. К тому времени, как наручники упали с ее запястий, она дрожала и плакала, а когда попыталась вырваться, я притянул ее к себе. Ее попытки отбиться от меня были слабыми и нерешительными, как будто то, что преследовало ее во сне, украло ее пыл. Я подозревал, что это было больше связано с ее наказанием, чем с самим кошмаром. Я почувствовал момент, когда она подчинилась мне. Это было прекрасно. Почти чертовски духовно. Но она разрушила стену, какой-то жизненно важный барьер, и меня не удивило, что ее демоны воспользовались этим в полной мере.

Ее напряженные плечи медленно расслабились, и она уткнулась лицом мне в шею, и я почувствовал, как слезы увлажняют мою кожу. И мне это понравилось, потому что я хотел увидеть ее такой, какая она есть, разбитой. Я хотел каждую ее частичку, включая те, о которых она еще не знала, и те, которые я хотел раскрыть. Но больше всего я хотел почувствовать ту уязвимость, которую она никогда не показывала.

— Дыши, крошка. Это просто кошмар. — Мои пальцы скользнули по шелковистым прядям ее волос, и на них остался аромат моего шампуня. Еще один способ, которым я отметил ее.

Я ждал, приготовившись к гневу, который всегда кипел в ней, но он так и не пришел.

— Спи, принцесса. — Я потянул ее на кровать и прижал к себе.

Она не сопротивлялась и не спорила, и это меня беспокоило. Как и тот факт, что она позволила мне держать ее на руках еще долго после того, как ее слезы перестали капать мне на грудь. Я не был уверен, было ли это даром или проклятием, потому что моя маленькая кошечка была в тот момент совершенно сломлена. Мне оставалось только гадать, какие демоны могли похитить ее душу.

Глава 16

Эмилия

Я проснулась в тусклом свете своей воспетой тюремной камеры, в голове немного стучало. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что мощная рука обхватила меня за талию, а горячее, тяжелое тело прижалось к моей спине. Джованни. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на меня, и я вырвалась из его объятий, чуть не свалившись с кровати, но тут же вскочила на ноги.

Он сел, волосы его были в беспорядке, простыни свисали до бедер. Меня бесило, что он выглядел таким разгоряченным, отдохнувшим и удовлетворенным после того, как подрочил на меня. А я тем временем стояла здесь в дурацком платье, которое он заставил меня надеть, покрытая его спермой, измученная ночными кошмарами и напряженная до предела. Он отшлепал меня, привязал к кровати, а потом обнимал, пока я плакала. И я позволила ему. Я позволила ему. За одну ночь Джованни оставил меня более уязвимой в эмоциональном плане, чем я когда-либо была, но не по своей воле. Это было грубейшее насилие.

— Убирайся нахуй.

Он приподнял бровь, и мне захотелось стереть с его лица эту сексуальную ухмылку.

— Ты не хочешь, чтобы я уходил, Эмилия.

— Я ненавижу тебя, — прошептала я, и слова прозвучали гораздо более сокрушенно и сдавленно, чем мне хотелось.

— Потому что я наказал тебя? Или потому, что ты моя?

— Я, блять, не твоя!

— Ты хотела быть моей прошлой ночью. — Ухмылка превратилась в улыбку, и он откинулся на кровать, закинув руки за голову. Его взгляд скользнул к моей груди, туда, где он кончил на меня. — А ты сейчас чертовски похожа на мою.

Я хотела причинить ему боль, заставить его почувствовать себя таким же беспомощным, какой была я, потому что я так устала от того, что мужчины контролировали меня. Хотя он был прав: я умоляла его заставить меня кончить, хотела его, и от этого было только хуже. Он манипулировал мной, изворачивался и играл мной, как пешкой, которой я, черт возьми, всегда была.

Сгустился красный туман, ярость охватила меня, и я захотела причинить ему боль, но не смогла, потому что он был неуязвим. Не успела я опомниться, как запустила лампой в стену, и фарфор рассыпался по полу. Затем я сорвала со стены один из телевизоров.