Я перекидываю ногу через байк, завожу двигатель и выезжаю с парковки на проселочную дорогу.

Вскоре останавливаюсь перед кукурузными полями и гравийной подъездной дорожкой, ведущей к небольшому фермерскому дому и хозяйственным постройкам. Я паркуюсь в зарослях на дороге, где мой байк скрыт кукурузными стеблями. Сердце колотится, когда я снимаю шлем и просто слушаю.

Ничего нет.

Не знаю, чего я ожидала. Возможно, очевидного знака. Но, похоже, ничего не происходит. Я просто стою в конце подъездной дорожки и смотрю на небольшой, но ухоженный дом, который может принадлежать кому угодно. Во дворе стоят качели. Велосипеды брошены на лужайке. Бейсбольная бита лежит рядом с грядками на огороде. Цветы в подвесных горшках, флаг, развевающийся на ветру. Настоящий американский загородный дом.

На мгновение я задумываюсь, не ошиблась ли я адресом. Или, может быть, мне померещилось все, что я видела в палатке.

Но тут я слышу крики.

Хлопает сетчатая дверь. Дети выходят из дома и бегут к своим велосипедам, садятся на них и отправляются прочь от этого хаоса босиком. Они исчезают за домом. Крики внутри продолжаются. Я не могу разобрать слов. Но ярость в голосе слышна отчетливо. Становится всё громче и громче, пока не начинает казаться, что окна вот-вот треснут. Весь дом трещит. А потом грохот, какой-то бросок. И крик.

Я уже иду к дому, даже не осознавая, что делаю. Но останавливаться уже поздно. Я снова надеваю шлем и опускаю визор. Прохожу мимо грядок с овощами и хватаю алюминиевую бейсбольную биту как раз в тот момент, когда хлопает сетчатая дверь и Мэтт выходит на крыльцо. Я замираю, но он даже не замечает меня, его внимание сосредоточено на телефоне, который он держит в руках. Он спускается по ступенькам с хмурым выражением на обветренном лице и идет к грузовику, припаркованному рядом с домом.

Крепче сжимаю биту.

Я могла бы остановиться. Нырнуть в кукурузные стебли и спрятаться. Он может обернуться в любой момент и увидеть меня. Он точно увидит, как только сядет в машину. Если я сейчас же не спрячусь.

Но кое-что постоянно крутится у меня в голове. Шоу не начнется, пока ты не прыгнешь.

Так что я использую свой шанс.

Мчусь к нему. Легкими шагами. На цыпочках. Биту держу наготове. Он приближается к передней части грузовика. Его глаза всё ещё прикованы к телефону. Я приближаюсь, а он всё ещё не замечает.

Мое сердце бешено колотится. Дыхание учащается от ужаса и адреналина. Стекло в шлеме начинает запотевать.

Я делаю свой первый шаг по гравию, и Мэтт резко поворачивает голову. На втором моем шаге он роняет телефон. Я поднимаю биту. На третьем шаге бью его по голове.

Но Мэтт уже в движении.

Я бью его, но удар получается недостаточно сильным. Он пригибается и падает, и это только злит его. Силы не хватает, чтобы сбить его с ног. Поэтому я замахиваюсь снова. На этот раз он ловит биту.

— Какого хрена? — рычит он. Выхватывает биту из моих рук и обхватывает рукоять ладонями. — Ебанная сука.

Все, что ему нужно, — это мгновение неуверенности в моих ногах. Он замахивается битой так сильно, как только может. Ударяет меня по голени со всей дури.

Я падаю на землю спиной. Хватаю ртом воздух. На краткий, восхитительный миг, я не чувствую боли.

Но потом меня будто пронзает электрическим током.

Невыносимая боль поднимается от голени вверх по бедру и проходит по всему телу, пока не выливается в сдавленный всхлип. Я судорожно глотаю воздух. Сквозь шлем трудно дышать. Ощущаю только аромат раздавленных фруктов, которые вывалились из моего рюкзака, который, видимо, порвался от силы моего падения. Это жестоко. Тошнотворная сладость и ослепляющая боль.

Мужчина взмахивает битой во второй раз и попадает мне в бедро. Но я этого почти не чувствую. Боль в голени такая невыносимая, что третий удар вообще не ощутим.

Я вижу глаза Мэтта Крэнвелла сквозь визор своего шлема. Всего лишь мгновение. Но этого достаточно, чтобы увидеть его решимость. Злобу. И холодный трепет от убийства. Вся вселенная замедляется, когда он поднимает биту над головой. Он стоит над моей раненой ногой. Если он ещё раз ударит меня по голени, я знаю, что потеряю сознание. И потом он убьет меня.

Моя рука скользит по гравию. Ногти впиваются в грязь. Я набираю горсть земли и камней, и как раз в тот момент, когда он собирается ударить, швыряю в лицо Мэтту Крэнвеллу.

Он сгибается пополам с разочарованным криком, опуская биту, чтобы смахнуть землю с глаз. Я хватаю биту, но он проворный, берет её обратно, несмотря на слезящиеся глаза. Я пинаю его по руке здоровой ногой, и бита отлетает в кукурузное поле. Прежде чем он успевает опомниться, я бью его ногой в колено, и он падает на землю.