«Хочу поблагодарить за предупреждение, летинату» – начал я, когда мы с Рохоки зашли в кабинет, который тот делил со своим формальным начальником – «Несколько запоздало, но раньше случая сделать это не представлялось. И, конечно, жалко, что не обратил внимания на твоё письмо. И хочу спросить, а почему ты решил так поступить? Только честно».

– Не стоит благодарности – ответил гвардеец – А почему так сделал? Капитану Вагури не тот человек, который должен быть рядом с Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками. Произошедшее же подтвердило мою правоту.

– То есть, никакой неприязни между тобой и Вагури не было? Только забота о благе Пеу?

– Можно, сказать, и так – согласился лейтенант.

Смотрю на собеседника внимательно, тому аж неловко стало, стоит чуть ли не по-строевому. Сразу видно, военная косточка: штатский бы наоборот, заёрзал под столь пристальным взглядом Великого и Ужасного Сонаваралинги-таки.

– Никакой ревности насчёт того, что он пользовался благосклонность таками? – задаю вопрос. Офицер смотрит на меня недоумевающе. А я задаю новый вопрос – Скажи честно, летинату, ты когда-нибудь смотрел на типулу-таками как на женщину?

Гвардеец от неожиданности дёрнулся.

– Вижу, что да – продолжаю невозмутимо и повторяю с нажимом – Да?!

– Да – заставил выдавить себя Рохоки, серея от страха.

– Отлично – говорю.

Лейтенант смотрит на меня, совершенно не понимая происходящего. А я, как ни в чём не бывало, добавляю: «Солнцеликая и Духами Хранима типулу-таками женщина. Причём женщина в самом расцвете. Как-то так получилось, что последние годы мы отдались друг от друга. Не знаю, в чём дело: может, я уже не могу удовлетворять её так, как раньше, может, ещё что. Не важно. А мужчину она хочет. До Вагури у типулу было уже два любовника. Может, и больше. Просто мне известно о двух. Я относился к этому снисходительно. А сейчас думаю о том, чтобы рядом с ней был мужчина, который будет думать в первую очередь о Пеу, а потом уже о себе или своей семье. И что-то подсказывает мне – ты, Рохокилети, можешь оказаться именно таким человеком».

Гвардеец молчит ошарашено. Я же продолжаю: «Главное, не стараться при всём этом вскарабкаться слишком высоко. Не сомневаюсь, что ты заслуживаешь большего, чем командовать охраной дворца типулу-таками. Через пару «дождей» дорастёшь до должности «пану олени» всех «пану макаки». А потом и до главного военачальника всей страны, которому подчиняются и «пану макаки», и регои-макаки, и даре-гуна, и морские силы».

– Сонаваралингатаки, но ведь «пану олени» это твоя должность! – воскликнул Рохоки.

– Вечных людей нет. Рано или поздно мои обязанности Уст, Глаз, Ушей и Десницы Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганиву придётся взять на себя кому-то другому. И должности «пану олени» нашего братства это тоже касается.

– Ты ещё не так стар – возразил лейтенант.

– Достаточно стар, чтобы задумываться о том, что будет после меня – решаю не оповещать гвардейского офицера про скорую свою отставку и отправку в добровольное изгнание. Узнает, когда надо. И резко меняю тему – Насчёт Вагури, мой тебе совет: он должен умереть.

– Почему?

– Я не уверен, что правительница не изменит своего решения. Сейчас она приказала отправить его под стражу вместе с остальными злоумышленниками. Но кто поручится, что завтра типулу-таками не передумает и не помилует своего любовника? Не удастся помиловать только покойника. А Вагури теперь твой враг.

– Но…. – Рохоки беспомощно глянул мне в глаза.

– Если тебе самому трудно воспользоваться моим советом, я могу распорядиться.

– Не знаю, тонбе – скомкано ответил – Я не привык так поступать.

– Как знаешь – говорю – Так было бы лучше и для тебя лично, и для блага страны. Ладно, пойдём уже. Тебе тут командовать. Мне же нужно с Тагором и Бонкупаре переговорить

– Хорошо, Сонаваралингатаки – пожимает плечами лейтенант.И мы идём к парадным дверям резиденции.

На выходе из дворца слышу какой-то нервозный шум. Почти сразу определяю источник: толпа, сгрудившаяся вокруг чего-то в центре. Пробиваюсь внутрь, бесцеремонно расталкивая гвардейцев и ополченцев, стоящих вперемешку. М-да…. Кошусь на стоящего слева и справа Рохоки: судя по выражению лица, я буквально только что заработал ещё несколько баллов к репутации страшного колдуна, способного материализовывать свои мысли и слова. И десяти минут не прошло, как рекомендовал заместителю командира гвардейцев решить вопрос с Вагури, а бедолага уже безнадёжно мёртв.

– Что тут произошло? – сурово спрашиваю.

– Ну, это… погиб тонбе Вагурикапи – отвечает давешний десятник, которому поручалось руководство отконвоированием преступника.

– Сам вижу, что убили его. Как случилось?

Унтер-офицер принялся объяснять. Случилось всё нелепо: по неизвестной причине злодей-любовник вдруг выхватил винтовку у одного из бойцов конвоя, довольно ловко заехал прикладом десятнику в грудь и стволом в спину шедшему впереди солдату, потом сдёрнул ружьё с предохранителя. Что намеревался делать дальше и на что наделся, можно только догадываться, поскольку один из ополченцев успел воткнуть ему под рёбра штык своей кремнёвки. Действовал молодой ремесленник совершенно по воинскому артикулу: ударил со всей силы, с соблюдением положенных эволюций, в том числе и провернув трёхгранный клинок в ране, «для причинения максимального ущерба противнику». А вот почему гвардейцы не примкнули штыки при конвоировании арестованного, пусть их начальник разбирается.