Где-то на середине переговоров Лимпор сообщил мне, что отправляется на свою родину: палеовийцы с Островов Пути потихоньку уходят, на смену им норовят залезть вохейцы и укрийцы с тузтцами, и теперь для патриотов своих стран главное не пустить туда новых захватчиков. И на счету каждый борец за свободу. Оставалось только пожелать ему на прощание удачи. Хотя и жалко было расставаться – как-то привык я к провалившемуся из-за чужого незнания разведчику.

Тагор какое-то время держался поближе ко мне, но постепенно осваивался в диковинной стране Ирс, начинал понимать русский, а чуть позже и говорить на нём, потихоньку учился пользоваться Инфосетью и всякими окружающими хитрыми устройствами. А в один прекрасный момент озвучил желание попутешествовать по новому для него миру.

Я обратился к замначальнику «Второго антропологического отделения» Института, с которым в тот момент по большей части и работал, по поводу просьбы моего спутника. Пожилой янки, возглавлявший внешнюю разведку, скрывающуюся под столь невинным названием, немного подумал, и предложил тузтцу попробовать сдать экзамен на право проживания на общих основаниях.

Местные правила в отношении мигрантов были довольно просты и незамысловаты: все прибывавшие хоть с Земли, хоть из любой страны Ихемы, попадали в Центры адаптации и адсорбции, где получали минимум знаний об устройстве общества Ирса с правилами поведения и при необходимости проходили языковые курсы, а потом сдавали экзамен на знание русского языка и икарийских аналогов «Обществоведения» с законодательством. После чего им присваивался статус «имеющего право на проживание на территории Коммуны». Правда в довесок к оному праву шла обязанность работать «для удовлетворения собственных и общественных потребностей». Пособий по безработице у икарийцев не было от слова совсем: любой человек, сумевший выучить язык и подтвердивший знакомство с принципами функционирования ирсийской экономики и нормами поведения, считался способным «участвовать в общественном производстве». Чисто теоретически каждый мигрант мог сам выбирать место работы и специальность, но на практике основная масса попадающих сюда с островов занималась не требующим особой квалификации трудом там, куда пошлют, а свою «потребительскую корзину» они формировали по большей части из «самотёка», то есть типовых изделий и продуктов, предлагаемых промышленностью.

Без внимания новички, впрочем, не оставались. Априори пригляд вполне доброжелательный, когда коллеги с руководством следят, при необходимости направляют и помогают. Но в случае нарушения правил или законов стандартная снисходительность быстро заканчивалась: после нескольких вежливых советов по поведению, в случае их систематического игнорирования и продолжения «безобразий» мигранты попадали на карандаш «адаптационным инспекторам», а дальше либо депортация домой, либо «исправительный лагерь», после которого, наступал «наблюдательный период», а в случае повторных нарушений опять же, следовала депортация. Причём если раньше с беженцами с Западного архипелага могли «нянчиться» довольно долго, то после получения палеовийским колониями независимости и начала Большой Программы Помощи, несколько мелких правонарушений, не говоря уже об уклонении от работы, стали достаточным основанием для высылки в родные края, где с ними уже разбирались власти новых независимых республик.

Попавших сюда с Земли, конечно, таким же образом выпроводить было невозможно. Но так среди них и доля «неадаптируемых» стремилась к нулю – здесь уже работал налаженный отбор по неким «психофизиологическим и культурным параметрам», благодаря которому «воскресали» в кабинах переноса более-менее адекватные люди, которые достаточно безболезненно вливались в икарийское «общественное производство». И многие из них довольно быстро просекали правила функционирования местной экономики с предварительным заказом всего необходимого и обязанности взамен работать там, где предложат.

Кстати, слова пленных палеовийцев и Лимпора про то, как сюда попадают земляне, полностью подтвердились: действительно, происходит копирование тел умерших насильственной смертью в том состоянии, в каком они находились в момент получения не совместимой с жизнью травмы. Так что где-то на грунтовой дороге в горах Кавказа осталось лежать изрешеченное пулями тело Олега Анатольевича Куверзина. А на острове в океане он, то есть я, появился живой и невредимый. Канал связи с Землёй действует весьма странно: перетащить сюда можно только человека, в чём мать родила, и только того, кто умер там. 99,99% переносимых оказываются в приёмных кабинах Института Переноса. Из оставшихся одной сотой процента большинство находят рядом с этими самыми приёмными кабинами, в основном в институтских коридорах, кому повезло меньше – в окружающем парке. Впрочем, обнаружить перемещённых могли где угодно – были случаи, когда особо неудачливых новых граждан Икарии спасали после нескольких дней блуждания по полям или лесам. Я же принадлежал к примерно трём сотням тех, материализацию которых только зафиксировали приборы, а самихперенесённых не обнаружили. Вероятнее всего, почти все они погибли, оказавшись голышом в местах не располагающих к выживанию. Учитывая, что больше двух третей поверхности Ихемы, подобно Земле, покрыты водой, то по законам статистики, именно над морями, океанами и реками с озёрами и возникали многие не то скопированные, не то воскрешённые. А остальные же попасть могли в любую точку планеты, где погибали от голода, жажды, травм или попадали на обед хищникам, в том числе и двуногим. Но, судя по всему, для самих икарийцев единицы пропавших считались неизбежным, хотя и неприятным, побочным явлением – в конце концов, эти люди и так уже погибли.

Так что моё появление оказалось настоящим сюрпризом для сотрудников Института Переноса, быстро нашедших данные в архиве. Разумеется, зафиксирован был не Куверзин Олег Анатольевич, а «представитель вида Хомо Сапиенс, возраст двадцать три года, в момент гибели находившийся на территории Евразии, субрегион Кавказ». Настройки переноса за многие десятилетия со времени открытия канала отработали по возрасту, полу, местонахождению на Земле, а также по неким «психофизиологическим характеристикам», которые позволяли в первом приближении отбраковывать шизофреников, умственно отсталых, психопатов и делинквентов. Работало, правда, это довольно грубо, отчасти зависело от состояния человека в момент гибели.

Из группы, которая была в том злополучном «уазике», «воскресли» кроме меня ещё двое: майор-опер из нашего областного УВД и местный старлей. Почему остальных система забраковала, никто ответить не мог. С майором Дементьевым я даже пообщался во время одного из моих выступлений по телевидению, куда пригласили нас обоих. Его карьера, не в пример моей, была куда скромнее – всего лишь «помощник шерифа» где-то в не очень населённых лесостепных краях к западу от Северного Порта. В общем, работал мужик практически по специальности. Правда, перед этим ему довелось несколько лет отпахать на заводе. Журналистам, кстати, фамилия Дементьева была известна в связи с каким-то старым его геройством – вроде бы он настоящую банду отморозков в одиночку обезвредил. Оставалось только догадываться, где бывший опер сумел найти опасных уголовников в довольно благополучном Ирсе – убийств, например, в стране со стомиллионным населением совершалось меньше тысячи в год, по преимуществу в результате зашедших слишком далеко ссор или по неосторожности.

Канал связи между Землёй и Ихемой скорее всего устроили те же самые «Созидатели», которые поработали над потерявшей собственную биосферу планетой, кропотливо заселяя её земным живыми организмами, выстраивая экологические цепочки, исправляя собственные огрехи, оборачивающиеся периодическими вымираниями, пока не добились сбалансированности планетарного биоценоза. Ушло у них на это минимум сто миллионов лет. А в конце своей работы «Созидатели» переселили сюда людей с Земли. Впрочем, по одной из версий, это были «копии» погибших в результате крупного катаклизма семьдесят или восемьдесят тысяч лет назад. О целях всего этого гигантского проекта, равно как и о том, кто такие «Созидатели» и как они выглядели, можно только строить предположения.