А в планах, по словам Курот-Набала, переделать солеварни, чтобы помимо хлорида натрия с магнезией ещё и пресную воду получать – подумать только, на одну часть соли приходится тридцать частей жидкости! Пока что местных умельцев сдерживают бешеные расходы на изменение технологической схемы процесса. Сейчас черпаки, присоединённые к ветрякам, просто льют морскую воду в желоба, по которым она подаётся на тянущиеся многие «перестрелы» выварочные поля; работникам нужно только периодически переключать с помощью деревянных заслонок поток с одного участка на другой по мере их заполнения до определенного уровня, а затем, по достижении должной крепости, слить рассол через расположенное с противоположной стороны от загрузочного хода отверстие, откуда полуфабрикат идёт на окончательную очистку. После чего остаётся только выскрести осадок, состоящий в основном из смеси поваренной соли и всяких иных хлоридов да сульфатов и грязи – его также пускают в дальнейшую переработку, перекристаллизацией убирая механические примеси и разделяя хлорид натрия, сульфат магния и т.д. Несмотря на длительность и непредсказуемость процесса, занимающего, в зависимости от температуры, интенсивности солнечного света и незапланированных дождей, иной раз до десяти дней, в получении полупродуктов – рассола и «серой соли» – основные трудозатраты приходятся на выгрузку выпавшего грязесолевого осадка да ремонт ветряных установок и поддержание в порядке выварочных полей с канавами и трубами. Ну и, разумеется, нужно следить, чтобы вовремя заметить неисправности оборудования или попадание крупного мусора. А так большую часть работы делают ветер и солнце.

Если же озадачиться получением попутно с солью пресной воды, то нужно кардинально переделывать всю технологию: требуются какие-то емкости, в которых будет вывариваться рассол, и каким-то способом будут удаляться пары и где-то собираться в конденсат. Причём, как понимаю, сразу же снижается эффективность процесса – сейчас-то выпаривание идёт на открытом воздухе, а если делать это в закрытом объёме, то без дополнительного подвода энергии для нагревания не обойтись. Учитывая, что на Пеу единственно возможный источник таковой – древесина, становится весьма грустно. Курот-Набал, правда, когда я озвучил свои соображения, ответил: «Нет, дровами никто у нас котлы выпарительные греть не собирается. Всё то же солнце будет работать». И дальше пояснил, что жители Ухрат-Ума планируют заказать в казённых медеплавильнях полированные медные листы, чтобы сделать из них нечто вроде системы зеркал, концентрирующих солнечный свет на емкости, в которой будет упариваться рассол: повсюду успевающий Хчит-Дубал уже провёл серию опытов с применением полудюжины бронзовых блюд, позаимствованных из общественной трапезной, и миниатюрной установки, состоящей из нескольких керамических деталей. И эксперименты показали принципиальную осуществимость процесса. Правда, нужно будет решить проблему масштабирования технологии до промышленных объёмов. Но уж с этим-то Люди Света и Истины должны справиться. Некоторые сомнения оставались только по поводу соотношения затрат и выгоды – потому старейшины Ухрат-Ума и не торопятся.

Нет, всё-таки тенхорабиты при всей своей честности и благонравии, делающих их надёжными до железобетонности партнёрами, в чём-то остаются вохейцами до мозга и костей. Но если при переговорах с иноземными купцами или представителями Повелителя Четырёх Берегов эти национальные черты можно вовсю использовать в интересах Пеу, то торговаться с Людьми Света и Истины, когда находишься с оными по разные стороны стола, удовольствие ниже среднего. И даже Чирак-Шудай с Шивоем в качестве моей группы поддержки мало уравновешивают десяток урхатумских старейшин в родных стенах.

«Доставка продовольствия на присылаемых из западной части Пеу работников дело довольно затратное. И разумеется, лучше обеспечивать их провизией с полей Ухрат-Ума» – соглашаюсь я – «Но это не повод увеличивать долю жителей Вохе-По в доходах от серебра сразу до четверти. Тем более, не забывайте, на чьей земле вы живёте». Последняя фраза прозвучала неожиданно резко даже для меня самого.

– Хорошо. Мы согласны на одну пятую – с готовностью пошёл на уступку Курот-Набал, обменявшись взглядами со своими коллегами.

– Не больше пятнадцать из ста – продолжаю стоять на своём.

– Восемнадцать из ста – уступает хитрый жук.

– Шестнадцать – прибавляю один процент. В принципе, можно и ещё немного набавить: если обитатели Ухрат-Ума возьмут на себя полное продовольственное обеспечение занятых на серебряном месторождении рабочих, то увеличение их доли на пару пунктов от предлагаемых изначально оправдано.

– Сонаваралингатаки, имей совесть – укоризненно говорит глава совета старейшин – Нам кормить шесть десятков лишних едоков. И это только для начала. Когда дело пойдёт во всю, по словам почтенного Чирак-Шудая потребуется почти две сотни работников.

– Семнадцать – выдыхаю.

– Хорошо – делано удручённо соглашается Курот-Набал.

В любом случае, выторгованная местными тенхорабитами уступка в два процента от стоимости реализованного металла второй степени благородства с лихвой перекроет все их расходы по прокорму как долбящих и таскающих камень чернорабочих, так и мастеров, очищающих серебряно-свинцовую руду от пустой породы и плавящих из неё готовые продукты.

Чирак после осмотра месторождения откомандировал сюда полтора десятка своих подчинённых: и вохейцев, и папуасов. Работа, конечно, в самом начале: пока что удалось только отладить разделение кусков, содержащих нужный компонент, от балласта, плавка же идёт со скрипом. Ну, в принципе, сплав металлов получается, но, по словам нашего главного металлурга, ещё придётся повозиться с отладкой как собственно режима восстановления, так и отделения серебра от свинца.

К сегодняшнему дню накопилось несколько стопок металлических «блинов» разнообразного размера и состава, но драгметалла чище восьмидесяти процентов ещё не выплавляли. Впрочем, старина Шудай полон оптимизма и обещает через пару-тройку месяцев товарный продукт. «Ты только подумай хорошенько Сонаваралингатаки, как поступить дальше: менять серебро в слитках или же чеканить собственную монету. Я бы второе выбрал. Только по размеру и форме чтобы «чинвы» повторяли. А то «тилихи» тагирийские во внешней торговле никто не уважает» – говорил мне мастер. Причём совершенно серьёзно. Я, послушав торговцев и тенхорабитов, склонялся к тому же: монета в любом случае котируется выше куска драгоценного металла того же веса. Конечно, неизвестные ранее деньги будут вызывать подозрения у торговцев и менял, но доверие к пеусской валюте – вопрос времени; главное, держать в монетах содержание серебра на изначальном уровне, чтобы не повторить печальную судьбу имперских «тилихов».

Шивой бодро чиркает пером по бумаге, правя текст договора по ходу моего общения со старейшинами Ухрат-Ума. А мы от торга вокруг распределения прибыли переходим к дальнейшим спорным моментам совместного проекта. К счастью, всё остальное таким же упорным перетягиванием каната не сопровождается: количество рабочих на руднике и в плавильных мастерских, их питание, обеспечение инструментом, строительство жилья и т.д. и т.п. обсуждается довольно мирно и быстро. Ученик Шонека только успевает исправлять и дополнять «болванку» договора: местные тенхорабиты с привлечёнными рана расширяют площади под зерновые, там, где позволяет увлажнение, сажают кой; власти Пеу со своей стороны передают им десять волов для вспашки и три взрослые тёлки; за срыв продовольственного обеспечения рудничных рабочих жителями Ухрат-Ума, буде оный потребует поставок провианта с запада острова, их доля снижается с семнадцати до пятнадцати процентов….