Неожиданно вспоминаю про кузину Патихики, она же вдова подлейтенанта Ипаля Шитферу. Нехорошо как-то получается: пацан не так уж и мало успел за короткий срок сделать на благо Пеу-Даринги, и погиб геройски, защищая свою новую родину от собственных соплеменников. А у меня из головы вылетела Мигарими с их ребенком. Сразу же после гибели Ипаля, конечно, подумалось, что, мол, надо потерявшую мужа девчонку с годовалым сыном как-то поддержать. Но потом закрутился с делами и не вспоминал о ней. А наш главный по военнопленным насчёт двоюродной сестры не заикался, не знаю уж по каким причинам – может, стесняется беспокоить Великого и Ужасного Сонаваралингу по пустякам, может, не рискует напоминать вышестоящему начальству в моём лице о своём упущении, пусть и довольно давнем, да и обернувшемся в итоге удачно.

Распоряжаюсь Кутукори: «Пиши: летинату Патихики надлежит явиться пред очи Сонаваралинги-таки в ближайшие три дня для подробного личного рассказа о том, как обстоят дела с пленными тюленеловами». Заодно и про его кузину выясню: где она и, как у неё дела обстоят. А уж после этого подумаю над пенсионом для Мигарими и ребёнка. Сына, по достижении возраста, разумеется, определю в Обитель Сынов Достойных Отцов: вряд ли среди знавших павшего смертью храбрых Ипаля найдётся кто-нибудь, способный сказать, что тот человек недостойный. И вообще, надо разработать соответствующий закон, о государственной помощи семьям тех, кто погиб, на защите Пеу-Даринги: хотя бы сладким «картофелем» за казённый счёт детишек обеспечивать и давать возможность им получить образование. Детей знати и офицеров в школу для отпрысков вождей, а тех, кто попроще – в стихийно сформировавшееся её подразделение, готовящее кадры низшего уровня.

Вот только за чей счёт проявлять такую щедрость? Обучающихся в Обители кормят по большому счёту родственники, отправляющие кровиночкам десятками корзины коя с баки и пригоняющие на убой свиней; будущие унтеры и младшие писцы, ряды коих пополнялись из самых разных источников (от заложников из Болотного Края и сирот до сыновей мануфактурных рабочих) частично живут на казённых харчах, частично же их подкармливают «Сыны Достойных Отцов» – как-то само собой стало нормой, когда почти каждый наследник таки или «сильного мужа» брал под покровительство небольшую группу учеников «простонародных» классов, делясь с ним посылками из дома, защищая от других воспитанников и помогая в учёбе (последнее, впрочем, зачастую работало в обе стороны, или даже, наоборот, кто-нибудь из «свиты» вынужден был «подтягивать» своего «патрона»).

Шонек с Тагором и прочими преподавателями, среди коих за последние годы прибавилось мигрантов из Внутриморья, на создание подобного рода клиентел смотрели сквозь пальцы. В своё время в узком кругу мы довольно долго и эмоционально обсуждали возможные проблемы, последующие в будущем от такого вот прикармливания вышестоящими нижестоящих с младых ногтей, но в итоге сошлись, что ничего страшного не случится: на общем фоне типичного папуасского кумовства и семейственности это не выглядит чем-то ужасающим, ну а в крайнем случае ничто не мешает в последующем услать друзей-прихлебателей служить подальше от «протобоссов». Для пущего же контроля и надзора фиксировать все эти компашки и заносить в картотеку зарождающимся спецслужбам на заметку.

Но если пропитание воспитанников «школы помощников» можно свалить на «Сынов Достойных Отцов», то тех, кто будет учиться за казённый счёт в самой «Обители», ни в коем случае нельзя будет ставить в зависимое положение от «мажоров». Значит, придётся озаботиться о полном их гособеспечении. И искать для этого где-то средства.

А налогообложение регулярное у нас на Пеу в зачаточном состоянии – единственный постоянный налог, распространяющийся на всё население Западной Равнины, это одна ракушка тонопу с папуасского носа. Что сущий мизер. Ну ладно, остаётся надеяться на доходы с казённых предприятий и «Морской компании», да на весьма непостоянные поступления типа «благодарностей» правительнице острова от начинающих туземных бизнесменов за проведение обрядов по наложению табу на частную собственность от желающих халявы родичей и соседей. Сегодня, например, аж целых два прошения на имя типулу-таками с просьбой наложить на нажитое имущество защищающие от разграбления чары. Последнее время, кстати, подобные обращения от представителей нарождающейся папуасской буржуазии становятся уже в порядке вещей – по пять-шесть штук в месяц. Хозяин гончарной мастерской и владелец двух рыболовных лодок с ничего не говорящими мне именами (оба из деревни в паре десятков перестрелов к югу от Мар-Хона), конечно, вряд ли «отблагодарят» за наложение магической защиты большим, нежели стопка корявых горшков или десяток связок копчёной рыбы, так что даже дополнительные калории, потраченные Солнцеликой и её свитой на пешее путешествие за город, скорее всего, скомпенсировать не удастся, но тут главное – демонстрация готовности властей стоять на страже частной собственности. А бюджет пополнять будем за счёт крупных бизнесменов. Ещё бы превратить данную одноразовую плату в регулярную, типа налога на ведение своего дела. Кстати, надо подумать, как провернуть подобную трансформацию. Пока, к сожалению, на ум ничего не приходит.

[1] Роман «Путешествие в Икарию» написал не Сен-Симон, не Фурье и не Оуэн, а Этьен Кабе.

Глава 7

Глава седьмая

В которой герой получает возможность взглянуть на себя и свою деятельность со стороны.

«В Вохе, пока я ждал начала судоходного сезона, попутно собирал сведения о Пеу и приморских провинциях Тагиры в дополнение к тем, что имелись в моём распоряжении до начала сего путешествия. Как обычно были они весьма разноречивы: мне сообщили, что правительница Пеу является верным вассалом Повелителя Четырёх Берегов; что правящий Пеу Сонаваралингатаки сохраняя внешнее почтение к Тишпшок-Шшивою, совершенно перестал считаться с вохейцами и даже стал привечать тюленеловов, которые, не то поступают к нему на службу, не то ведут себя в его стране как у себя дома; наконец, что на Пеу всем заправляют тенхорабиты, а правитель или правительница острова являются не более чем ширмой, за которой приверженцы этой религии творят, что хотят….

Поскольку в любом, даже самом нелепом, слухе может оказаться крупица правды, я всё оставшееся до начала навигации время прилежно запоминал и записывал всё услышанное, стараясь разобраться в том, насколько тот или иной источник заслуживает доверия. Например, почтенный Тшур-Хапой, любезно согласившийся взять меня в качестве пассажира от Шущим-Вохе до главного порта Пеу, города Мар-Хон, безусловно, заслуживает доверия, когда говорит о палеовийских кораблях, последние годы загружающихся на Пеу медными слитками и рудой, равно как и о тенхорабитах среди советников тамошних правителей. Но и господин Тубук-Шугнал, служащий старшим писцом при начальнике стола приношений и отправлений при Управе иноземных дел, утверждающий, что за пределами Шщукабы у Повелителя Четырёх Берегов нет более преданных вассалов, нежели правительница Пеу, тоже говорил это не на пустом месте.

…. Морские ворота Пеу встретили меня равнодушным лицом таможенника, вохейский которого был просто ужасен. Впрочем, наверное, то же самое он мог сказать о моём владении этим языком.…..

…. К счастью, здесь уже имеются постоялые дворы, один из которых я по рекомендации почтенного Тшур-Хапоя и выбрал. Комната была чуть больше стоящего в ней лежака, зато цена за постой и еду в вохейских чинвах просто смешная: нигде, даже в рыбацких деревнях на мой родине, ночлег и кормёжка не стоят так дёшево. А купец ещё сказал, что в Мар-Хоне, как и во всяком портовом городе, провиант дорогой, и он, подобно другим торговцам, предпочитает брать продовольствие на обратный путь либо у агентов местного правителя, либо покупать в деревнях на южном берегу залива, в глубине которого и стоит порт.