Не знаю, крепостная стена всего в один ряд брёвен, или же, подобно мархонской Цитадели, там два ряда с заполненным грунтом промежутком. Так, как у нас, надёжнее, конечно, но требует лишних затрат. А при отсутствии у соперничавших за господство над Бонко группировок стенобитных орудий, даже одинарная стена вполне надёжно защищала поселение в случае нападения. Впрочем, притащенной с Запада хилой артиллерией укрепление вскрыть несложно: может быть 37-милиметровые пушчонки стену и не пробьют, но ворота вынесут. Старший лейтенант-артиллерист, судя по оценивающим взглядам и общей задумчивости, как раз сейчас и решает задачку: наилучшим образом с имеющимися в его распоряжении весьма ограниченными средствами проделать в укреплениях достаточные для успеха штурма бреши. Надо будет потом его поспрашивать, до чего сумел додуматься.

Посреди крепости стоит нечто, габаритами похожее на стандартный папуасский Мужской дом, но разделённое на несколько отдельных помещений. Я спрашиваю «олени востока»: «Что это у вас такое?». Тот поясняет: «В передней части живу я со своей семьёй, сзади общественные склады коя, баки и вохейского этеша. Ну и прочие запасы там же хранятся – медь, оружие, всякое разное».

– А вдоль стен?

– Там живут воины «пану макаки». У каждой стены свой отряд.

Пока шла экскурсия, хозяева уже начали организовывать положенное угощение. Я, как ранее в Хау-По и Такаму, сразу же уведомляю Такумала, что не обязательно накрывать поляну на весь стоящий под стенами Мака-Купо батальон – достаточно пригласить только «наиболее уважаемых мужей из числа людей типулу-таками». То есть вашего покорного слугу с офицерами. Не всеми, конечно – одна из рот со своим командиром по уже выработавшемуся распорядку остаётся на дежурстве. Мой бывший подчинённый смотрит на меня с некоторой укоризной: «Наших запасов хватит на всех западных «пану макаки»,Сонаваралингатаки, пришедших с тобою». Отвечаю: «Если доблестный Такумал считает, что следует устроить пир на целый цаб воинов, я не буду оскорблять его отказом». «Олени востока» пожимает плечами в знак того, что услышал меня, и говорит: «Единственно, что придётся пировать не в крепости, а снаружи. Я уже распорядился обустраивать для этого поле, где обычно гоняю наших бойцов».

Пожалуй, так даже лучше – не окажусь с небольшой группой офицеров и охраны отрезанным от своих в стенах Мака-Купо. На открытом пространстве и со всей командой как-то спокойнее.

Совсем уж объедать хозяев не стали, и с нашей стороны была опять тушёнка (последние пять десятков банок) и вохейское вино. И то, и то пошло на ура. Под алкоголем разговор с Такумалом пошёл совсем непринуждённо: мы по второму-третьему кругу пускались в воспоминания о первых шагах «пану макаки», я начал толкать старому другу идею строительства дороги из Хау-По в Сонав, тот с воодушевлением поддержал столь замечательный план. И уже из головы вылетело, как я совсем недавно обсуждал в кругу офицеров, армейских и Пятого стола, как потехничнее решить проблему привыкшего к самостоятельности «олени востока».

А вот Раноре, на правах начальника моей охраны присутствующий на всех совещаниях, не забыл. И решил проявить инициативу. И теперь оставалось только вспоминать пословицы то про услужливого дурака, который страшней врага, то про дурака с инициативой, который хуже просто дурака.

Варукапи бодро отрапортовал, что схвачены сто семьдесят три человека из местных, одиннадцать убито. Общая численность «восточных пану макаки» чуть больше трёх сотен. Значит, ещё четырнадцать десятков сидит за стенами Мака-Купо. Командир артиллерийской батареи докладывает капитану: «Пушки будут готовы для стрельбы через пару гонгов. Я предлагаю бить по воротам. Стены снаряды могут не пробить». Такое ощущение, что все только и ждали подобного развития событий. Офицеры не скрывают воодушевления: как же, наконец-то появился возможность пострелять. Наверное, я здесь один, кто совсем не желал столь крутого поворота. Не вмешиваюсь в происходящее, предоставляя инициативу военным. Можно, конечно, прежде чем пускать в дело пушки, попробовать переговоры. Но местные слабо представляют себе, что такое артиллерийский снаряд. Потому с добрым словом к ним лучше обращаться после того, как они испытают на своей шкуре действие огнестрела. Заодно мои «боги войны» немного потренируются

Артиллеристы споро устанавливают орудия, наводя их на ворота. Расстояние около полкилометра – можно сказать, условия тепличные, стрелять будут прямой наводкой. На материке, в конфликтах кабиршанских и тагирийских вассалов, пушки последнее время применяли обе стороны, и приходилось работать с закрытых позиций и с помощью корректировщиков. Старлей морщит лоб, наверное, недовольный, что тренировать своих подчинённых приходится на задаче, в «настоящей» войне с равным противником вряд ли возможной. Приказать ему что ли передвинуть батарею ещё на полкилометра, за ту полосу деревьев, рассекающую поля? Пусть тренируются как положено. Хотя настроения вмешиваться нет, ладно и так сойдёт.

«Пристреляйтесь, вынесете ворота, и пошлите парламентёров с предложением сдаться. Можно для убедительности прихватить кого-нибудь из пленных, чтобы видели, что никто убивать их не собирается» – говорю Варукапи – «Лишние смерти нам не нужны. Верхушка у них вся погибла. Самое большее, в крепости сейчас один или два полусотника остались. Не думаю, что там найдётся слишком много желающих сражаться насмерть».

– А что с ними дальше делать? – спросил капитан. Я задумался: а действительно, куда девать триста с лишним вояк, заточенных, к сожалению совсем не на ту войну, в которой они могли бы мне понадобиться.

– Поговорите с каждым. Ты и твои летинату – говорю – Тех, от кого может быть толк или кого можно чему-то переучить, зачислить рядовыми в цаб «регои-макаки». Тех кто потолковее – придать командирам ополченческих цабов, которые будут создаваться по образцу западных земель, в качестве помощников. А кто ни на что не годен – пусть здесь остаются. На первое время могут дальше дань с сувана и рана собирать, а дальше видно будет.

Капитан пожимает плечами: дескать, принял к сведению, буду исполнять.