Утром, ближе к обеду, когда проспались представители принимающей стороны, я объявил о следующем пункте программы: стрельбы из винтовок по мишеням и тренировки миномётных расчётов. На стандартный армейский цаб этих заменителей полноценной артиллерии полагалось два, а на гвардейский – целых четыре. Производство самих установок освоили наши оружейники – из импортных труб. А минами обеспечивали опять же вохейцы. Снаряды сии выпускались арсеналами Повелителя Четырёх Берегов трёх калибров – 55, 75 и 105 миллиметров. Нам доставались самые мелкие в количествах, позволяющих худо-бедно обучать миномётчиков. Дело, правда, было довольно рискованным – проклятые хреновины временами норовили срабатывать совсем не так, как полагалось. И хорошо если, просто не получался выстрел или брякнувшаяся в километре от расчёта мина не взрывалась – один раз рвануло в стволе. Но бонкийцам о проблемах с поставками боеприпасов знать не обязательно. А насчёт остального, надеюсь, сегодня нештатных ситуаций не случится.

Для начала на поляне справа от деревенских ворот, почти под самым валом, поставили с десяток ростовых мишеней в виде широких досок с грубо нарисованными контурами человеческих тел. Чуть подальше, там, где сейчас поля, много лет назад «макаки» проводили первые тренировки по строевому бою. Посадки корнеплодов начинались в те времена ближе к берегам небольшой речушки, а здесь преобладали мелкие кусты и трава – Панхи старался не облегчать жизнь врагам и следил, чтобы подступы к его цитадели сильно не зарастали.

Летинату, командующий стрельбами, хотел установить мишени торцами к валу, ограждающему Такаму, но я вовремя сообразил, что улетающие с импровизированного стрельбища пули запросто могут прилететь в какого-нибудь совершенно левого чувака за километр от места театрализованного действия. Потому воткнули «врагов» некрашеными «затылками» к укреплениям, как раз там, где земляная насыпь была самой высокой.

Затем десять самых лучших стрелков вышли на рубеж в сотне метров от мишеней. Вообще-то, все они могли продырявить «условного противника» и с вдвое большего расстояния – пусть и не так эффективно. Но нам здесь и сейчас нужна демонстрация силы. Ну и вероятность того, что с близкого расстояния кто-нибудь ухитрится послать пулю поверх крепостного вала, внутрь деревни, намного ниже.

Стрелки делают по три выстрела стоя, потом, присев на одно колено, и в завершение – лёжа. Собравшаяся поглазеть почтенная публика нервно дёргается от грохота, кое-кто даже испуганно приседает. А по мне так издаваемые винтовками звуки по сравнению с тем тарарамом, что производят кремневые дульнозарядки, совершенно несерьёзны. Я даже немного пожалел, что в стрельбах решил задействовать импортное нарезное оружие, а не продукцию папуасско-тенхорабитского военпрома: и шума было бы больше, и дыры в мишенях солиднее выглядели бы.

Меж тем солдаты один за одним отчитываются о выполнении задания, предъявляя разряженное оружие офицеру, распоряжающемуся стрельбами. Тот обходит мишени и громко объявляет результаты: семь попаданий в контур, шесть, восемь, восемь, шесть, девять, пять, шесть, семь, шесть. После его отчёта, что, дескать, вверенные его попечению бойцы отстрелялись, я предлагаю зрителям поглядеть на расстрелянные доски вблизи.

Вопреки моим опасениям бонкийцы вполне себе впечатлились увиденным: дырки от пуль 7,62 мм, конечно, не такие большие, как от мушкетных шариков, но местным-то не с чем сравнивать.

Второй частью программы была стрельба из миномётов. Расчёты деловито, без лишней суеты, установили свои орудия, нацелив их в сторону подготовленного квадрата метров пятьдесят на пятьдесят в полукилометре от стен Такаму, где воткнули с пяток чучел из травы и веток на толстых палках. Место было указано хозяином селения, как никем неиспользуемое. На всякий случай воины Панхи в сопровождении наших солдат прошерстили близлежащие к назначенному для обстрела участку: нашлась только пара чьих-то свиней, которых безжалостными пинками отогнали подальше.

Капрал, командующий миномётным взводом, отдал последние распоряжения, солдаты закинули мины в стволы, отскочили подальше… Грохот выстрела, ещё выстрел, мелодия из двух пронзительных свистов, сливающихся в единое целое, и два разрыва – один с недолётом, в десятке шагов от участка с пугалами, второй на краю. Унтер даёт поправку, его подчинённые корректируют стрельбу. Теперь у того расчёта, который почти попал, перелёт, зато недобившие в первый раз послали мину почти в центр. Следующие шесть взрывов, ложась в разных частях очерченного квадрата или вблизи его границ, не оставляют от соломенных мишеней живого места.

В наступившей звонкой тишине капрал подбегает к командиру батальона и бодро рапортует о выполнении задачи. Тот оборачивается ко мне и оттарабанивает: «Тонбе Сонаваралингатаки, миномётные стрельбы завершены. Цели поражены». Я предлагаю стоящему рядом старосте посмотреть на разрушения вблизи. Панхи со своей свитой топает за мной. Располагались мы в добром «перестреле» от миномётчиков и чуть сбоку, потому топать на испаханный воронками кусок пустыря несколько сот метров.

Искромсанные кусты и чучела, посечённые в крошево из листвы и веток вперемешку с землёй, публику впечатлили. Но самое живое обсуждение вызвал висящий на голом суку треснутый черепаший панцирь с кровавыми ошмётками внутри – всё, что осталось от его обладателя. И если спутники старосты по большей части разглядывали учинённый разгром с поистине детским любопытством, сам хозяин Такаму, и без того пребывавший не в самом хорошем расположении духа, помрачнел ещё сильнее, хотя казалось, куда больше. Может, своих подчинённых старый пройдоха, бывший головной болью ещё для покойника Ратикуи, и мог обмануть напускной весёлостью, но только не меня.