По профессии она была школьной учительницей…

Она тоже сыграла в моей жизни очень важную роль, научив тому, каким не следует быть.

Из школьных воспоминаний самыми яркими остались такие: учительница, которая до крови била детей большой линейкой по головам, и другая учительница, целый урок объяснявшая, что при умножении на нуль получается само число, это понять нельзя, в это просто нужно поверить. И мы, приучаемые верить, верили.

И ещё сверстник один запомнился: во всех мальчишеских “военных” играх он сам, добровольно, всегда брал на себя роль предателя. Интересно бы проследить, какими были его прошлые жизни?…

… С детства у меня всегда было желание всем помогать. Даже в играх любил прорывать протоки и углублять русла ручейков: “помогал водичке течь”. Мне это казалось столь естественным… И как же я бывал ошеломлён, когда вдруг видел, как другие дети, наоборот, увидев текущую воду, сразу же стремились её завалить камнями, грязью…

Потом, когда я подрос, уже после окончания университета и аспирантуры, я тоже совершенно естественным образом всегда стремился всем помогать: всегда сам — бесплатно и с удовольствием — всех подвозил на машине, или, когда видел, что кто-то что-то тащит, грузит, разгружает — даже незнакомые люди — для меня было обычным сразу же, без лишних разговоров, включаться в дело, помогая.

Благодаря этой черте меня любили и уважали почти все. Товарищи даже “приклеили” мне прозвище “Гуру” — за это качество, за бороду и за обширные биологические и медицинские знания, которыми всегда был рад поделиться со всеми.

Хотя в ту пору я ещё ничего не знал об истинной духовности. Действительным Гуру — то есть, духовным лидером, познавшим Бога и способным привести к Нему, — я стал значительно позже, десятилетия спустя…

… В первый раз я проявил свой “характер” и готовность “противостоять тоталитаризму” классе в пятом. Я стал отстаивать своё право зачёсывать волосы назад, а не вперед, как полагалось всем мальчикам. Со мной “беседовали” завуч, директор, “вызывали родителей”… Но я — один, маленький — победил! И потом единственный в школе ходил с зачёсанными назад волосами!

Второй конфликт я учинил, отстаивая своё право писать на уроках авторучкой, а не макая перо в чернильницу. (Тогда авторучки были ещё новинкой). И тоже ведь отстоял своё право быть не таким, как все!

Следующий детский подвиг был мною совершен в середине девятого класса. Тогда вместо 10-летнего обучения вдруг ввели 11-летнее. Но во мне в том возрасте впервые начала проявляться черта, наработанная в прошлых жизнях, — навык интенсивной жизни.

Я перевёлся в вечернюю школу, которая оставалась 10-летней, и пошёл работать в медицинский институт: мыть полы и окна, делать уколы крысам, ухаживать за собаками. Перейти из дневной школы в вечернюю тогда было непросто: это было слишком необычно. К тому же администрация не хотела отпускать хорошего ученика. Но я снова победил: сказались навыки воина прошлых жизней!

Но перевестись-то перевелся, а разница в программах была значительной, и мне долго пришлось сдавать “хвосты”.

Так Бог начал приучать меня к интенсивной интеллектуальной работе.

Продолжилась эта тенденция и позднее: поступал в университет — не хватило 0,5 балла на дневное отделение, взяли с теми же оценками на вечернее. Но на вечернем надо было учиться 6 лет, а не 5, как на дневном. На втором курсе стал переводиться на дневное — снова “хвосты”, снова бесконечные перегрузки… И победа!

В университете я учился на биолога-зоолога-эколога — линия развития, заложенная в меня с детства отцом и очень пригодившаяся в дальнейшем.

В университете я тоже сражался. Однажды КГБ устроил провокацию для студентов: давайте поговорим о комсомоле, какие в нём есть недостатки, как нам сделать его лучше… Предложили “честную дискуссию”.

Я тогда выступил и сказал всё, что о комсомоле думал…

Меня за это чуть не отчислили из университета. Но однокурсники отстояли. Получил лишь выговор “за необдуманное высказывание”.

Но с этого эпизода на меня в КГБ завели досье…

… Философией я увлекся ещё на университетских лекциях по “марксизму-ленинизму”: быстро понял, что “здесь что-то не так”, а углубившись и разобравшись с помощью огромного количества прочитанных книг, убедился, что не так здесь всё. По душе мне пришёлся экзистенциализм с его главным вопросом о смысле жизни человека.

От религиозного ответа на вопрос о смысле жизни я тогда ещё был очень далёк: ведь вокруг меня не было ни одного религиозного человека!

В политическом отношении мне помог во всём разобраться Геннадий Андреевич Шичко — страстный борец против любой лжи, любой подлости. Это именно он первым в нашей стране поднял голос против сталинской политики тотальной алкоголизации населения, стал организовывать клубы трезвости, лечить алкоголизм.

Против него ополчилась КПСС: его обвиняли в “экстремизме”, “попытке подорвать экономику страны” и т. д. Он — выстоял!

… Одной из моих отличительных черт, воспитанной ещё в прошлой немецкой жизни, было стремление к предельной порядочности. Это стало моим кредо — главным жизненным принципом. Я был тщателен, как мог, в этом отношении сам. И того же ждал от других.