— Что ты задумал? — Она поднимает руки над головой, закрепляя темные вьющиеся волосы в хвост и открывая взору череп и розы, вытатуированные на ее левом бедре.

— Это Уилла Мэй, моя подопечная на этот вечер. Что у тебя есть хорошего, быстрого и горячего?

— Я бы тебе ответила, но это не для маленьких ушей, — смеется она.

Качаю головой. Я вляпался по самые уши.

— Убери в холодильник. — Я достаю лекарство и бросаю бутылочку ей.

— О, милая, ты заболела?

Уилла Мэй шмыгает носом и вытирает его, напоминая мне, что нужно вымыть это лицо. Пока Пэм убирает лекарства в холодильник и расспрашивает ребенка о том, что она хочет съесть, я беру бумажные полотенца и промокаю их.

— Давай, леди. — Я берусь одной рукой за ее затылок, а другой вытираю ей лицо. Она морщит нос и извивается, крутится из стороны в сторону, стараясь изо всех сил избежать мокрого конца бумажного полотенца. — Ну вот. Как новенькая. Я поворачиваюсь к Пэм и выбрасываю бумажные полотенца в мусорное ведро. — Ты сегодня занята?

Она тычет пальцем мне в лицо.

— О нет, ты не перекинешь на меня свою работу. Сегодня вечер пятницы.

— Да ладно. Ты же знаешь, что я ни черта не смыслю, как ухаживать за больным ребенком.

— Уверена, ты разберешься. Покорми ее. Дай ей воды и розовое средство по инструкции. — Она ухмыляется.

— Я буду у тебя в долгу.

— Хм. — Пэм постукивает черным накрашенным ногтем по подбородку. — С тебя больше, чем должок.

— Я хочу остаться с тобой, Ист, — кричит Уилла Мэй и врезается в мой бок, удивляя меня до чертиков.

— Ты слышал леди. — Пэм подмигивает ей и выкладывает на бумажную тарелку сэндвич с жареным сыром. — Увидимся позже, папочка. — Она гогочет и выходит за дверь, оставляя меня наедине с Уиллой Мэй.

Чертовски здорово.

Я почесываю затылок и смотрю на девочку.

— Сколько тебе лет, малышка?

— Восемь с половиной.

— Вот же черт. Ты выглядишь на шесть.

— Не надо, — нахально произносит она, затем хрипло кашляет и вновь бьет меня сапогом по голени.

— Вот черт. За что ты на меня напала

— Мама говорит, что нельзя говорить плохих слов. Теперь ты должен мне четвертак. — Она вскидывает запястье, ладонь повернута вверх.

— Я не говорил. Неважно. Ты не должна ходить и пинать людей. Возьми свою еду, — рычу я на нее.

Ее нижняя губа дрожит, но она не проливает слез. Ее глаза лани держат меня в плену, и я понимаю, что веду себя как придурок. Уилла Мэй больна и застряла среди чужих людей. Кто знает, что случилось с ее мамой и когда за ней приедет Мёрдер? Я вижу это в ее взгляде. Страх. Печаль. Но там есть и что-то еще. Проблеск надежды. Мое сердце сжимается в груди.

— Прости, что накричал на тебя, но не надо меня больше пинать. Нельзя пинать взрослых.

— Ладно.

— Ну вот и отлично. Я отведу тебя наверх, в комнату, где ты сможешь посмотреть телевизор или займешься чем-нибудь еще.

— Хорошо. — Ее рука дрожит, когда она хватает тарелку.

— Господи. Дай мне ее. — Я забираю тарелку, прежде чем Уилла ее уронит, и она хватает мою свободную руку липкими пальцами и крепко стискивает. Мое сердце сжимается еще сильнее. Что, черт возьми, я делаю?

? ? ?

Я хожу по маленькой комнате наверху. Иногда здесь ночую, когда слишком много выпью или просто не хочу ехать домой. Места хватает на полноразмерную кровать, диван, маленький столик и плоский телевизор, закрепленный на стене над комодом. Как уже сказал, это не так уж много.

Уилла Мэй раскинулась на моей кровати, обнимая фиолетового плюшевого мишку. Я включаю какой-то канал, по которому показывают только классические мультфильмы. Уилла выглядит довольной и даже не потрудилась спросить о своей маме. Не то чтобы у меня был для нее ответ. Черт, я даже не знаю, кто ее мама.

— Эй. — Я беру пульт дистанционного управления и нажимаю на кнопку, чтобы уменьшить громкость ее шоу. — Как зовут твою маму?

— Алекса.

— У тебя есть папа? — Она вертит головой из стороны в сторону. — Тетя, дядя, двоюродный брат, бабушка? — Должен же быть кто-то еще, кто мог бы взять ее к себе, пока все, что происходит с ее мамой, не уладится.

— Только мама

Отлично. Конечно.

— Хорошо. — Я увеличиваю громкость на телевизоре. Мне нужно покурить, черт возьми. Головная боль пульсирует в висках. Пульсирует все быстрее и сильнее с каждой секундой. Моя голова вот-вот расколется, как орех. Я подхожу к окну и открываю его, затем роюсь в верхнем ящике комода в поисках своей заначки сигарет. Бинго. Хоть что-то сегодня пошло мне на пользу. Вернувшись к окну, прислоняюсь к выступу. Прикуриваю «Мальборо» и делаю большую затяжку. Табак втягивается в легкие со знакомым жжением, к которому я уже привык.