Роман высадил нас в Нижнем Новгороде и объяснил, как проще выбраться из города и снова попасть на М-7.

— Успехов вам и бизнесу, — сказала на прощание Зарема. — И привет дочке!

Когда мы остались одни, я пошутил:

— Не такая уж ты и социалистка. Пожелала успехов бизнесу.

— И?

— Ты должна топить за государственную собственность. Долой, мол, буржуев, больших и маленьких.

— Во-первых, не за государственную, а за общественную. И во-вторых, что за дикость? Даже ярые сталинисты не топят за то, чтобы срочно обобществить все кофейни и парикмахерские.

Пока мы, пересаживаясь из автобуса в автобус, выбирались из города, Зарема объяснила, что малый бизнес сейчас — на этапе противостояния с анти-народной диктатурой — нам точно не враг. Предприниматели ненавидят государство и сырьевиков, кроящих рынок под свои нужды, и потому поддержат революцию. У них вариантов не останется: либо ты ставишь на красное, либо присягаешь какому-нибудь из олигархических альянсов. В обоих случаях придётся привыкнуть к мысли, что льется кровь и льется она без меры. Когда — без всяких «если» — демократия победит, при строительстве социализма опытные управленцы с низовыми связями понадобятся тем более. В награду за труд вчерашние предприниматели получат общественный почет и возможность в кайф заниматься любимым делом. Без страха разориться.

— То есть они будут пахать за гроши ради светлого будущего? — уточнил я.

— А им пахать ради братьев Ротенбергов? Или братьев Ковальчуков?

— Не утрируй. Так как насчет мотивации при социализме? Имею в виду Романа и ему подобных.

— Наиболее способные и инициативные будут получать больше рядовых сотрудников. Кроме того, в обществе, где незачем набивать баблом кубышку и нет нужды кормить маркетологов, прибыль отступит на вторые роли. Любовь, самореализация, простые радости — все, о чем нам жужжали капиталисты, наконец-то станет реальностью.

Переубеждать я не пытался. Ни в том, что мечты ее несбыточны, ни в том, что рисунок с кошкой Роман выбросит. Да и что бы он дочке сказал? Это тебе тетя передала, которую я подвозил?

Когда мы снова выбрались на трассу, близилось шесть. Духота отступила. Пустынная остановка на окраине венчала наш бросок через город. За спиной высился автосалон, по другую сторону дороги убегала вдаль узкая аллея. Сквозь деревья проглядывали старые кирпичные трехэтажки. Вот какое оно, финальное впечатление от Нижнего.

Зарема накинула ветровку, я последовал ее примеру.

— Взяли быстрый темп, — отметила Зарема. — Как предчувствовала, когда предложила еще одну машину застопить.

— И на обеде сэкономили.

Глаза попутчицы сверкнули.

— Кстати!

Она запустила руку в карман и вытащила оттуда яйцо.

— В кафе стащила. Там в лотке много было.

Я покачал головой.

— Мелкая кража. Административный арест до пятнадцати суток.

— Ладно тебе. У курицы его тоже кто-то украл. И поверь, та кража куда циничнее.

Зарема разбила яйцо о фонарный столб и, счистив часть скорлупы, разделила яйцо на две части.

— Держи.

Я нехотя принял.

— Соли бы.

Зарема извлекла из другого кармана крохотный бумажный пакетик и потрясла им в воздухе.

— Тоже в лотке лежала?

— Чего ты какой душный? Я заранее посмотрела — камеры там не висели. Никто персонал не оштрафует. Это тебе не из супермаркета товар со штрих-кодом тырить.

Перекусывать по-быстрому на обочине оказалось вкусно.

Прежде чем ловить авто, мы слегка продвинулись вперед.

— В русском языке есть выражение «преломить хлеб», — произнес я, — и нет выражения «преломить яйцо».

— Потому что по-садистски звучит.

К шести мы дошагали до заправки. Чтобы не ждать с вытянутой рукой, Зарема принялась стучать в кабинки дальнобоев и спрашивать, не возьмут ли они нас с собой.

Предварительно она натянула капюшон. Надо понимать, защищаясь от камер. Ну и паранойя.

Дальнобои отказывали.

Я стоял в сторонке, в тени под деревом, когда Зарема демонстративно развела руками и вернулась ко мне.

— Зря я искала милости. На этой заправке ее нет.

— Похоже, лимит на удачу подысчерпался, — прокомментировал я. — И так долго везло.

— Ты прямо как говорящие бошки из телевизора. У них лимит на революции исчерпался, у тебя — лимит на удачу. Лимита не существует.

Мне импонировала страсть моей попутчицы измерять все революцией. Не соответствует революционным идеалам — отметай.

Наш диалог прервала фигура, которая отделилась от одной из легковушек и приблизилась к нам.