Шрифт:
— Ты голодая? — Спросил он.
Я кивнула.
— Говори! — Резко приказывает он, его пальцы нетерпеливо расстёгивают следующую пуговицу и грубо дергают ткань. Некоторые из них расстегнулись сразу.
Я слегка приподняла подбородок.
— Я думала, ты не хочешь, чтобы я говорила. Разве не в этом смысл твоей командной фразы?
— Это было больше для Райкера, чем для меня, но да, когда я использую её, я ожидаю, что ты будешь молчать. Но я же не сделал этого, не так ли? Итак, ты голодна?
— Да, — отвечаю я, пытаясь сдержать дрожь, когда он проводит пальцем по моей груди. Под платьем я обнажена, без нижнего белья, которое могло бы прикрыть меня, когда пуговицы расстёгнуты и ткань сползает в сторону, его палец касается моей кожи, и моя грудь поднимается. Он облизывает губы, его глаза темнеют.
— Ты такая красивая, — говорит он с благоговением, его голос звучит как приглушенный шёпот. Его палец нажимает на мой сосок, и в нижней части живота зарождается слабая пульсация удовольствия. Я закрываю глаза и молюсь, чтобы это прекратилось, убеждая себя, что мое тело не предаст меня, как это было с Райкером. От одной мысли о нем моё сердце начинает учащённо биться, а грудь вздымается. Себастьян неправильно истолковывает реакцию моего тела, полагая, что это он вызвал у меня ответную реакцию. Улыбка медленно приподнимает уголки его рта, и он наклоняет голову, проводя языком между моих грудей и оставляя кожу прохладной и влажной.
— Такая красивая и вся моя. — Его язык нежно скользит по моей коже, обводя контуры моего тела, пока не достигает соска. И вот тогда он прикусывает его, совсем слегка, но этого достаточно, чтобы я ахнула. Его горящие желанием глаза снова встречаются с моими. Его пальцы вновь начинают возиться с пуговицами моего платья, и с его губ срываются стоны разочарования от их неподатливости. — Я так долго ждал. Слишком долго. Ты знала, что Райкер присылал мне видео с тобой? — Его пальцы лихорадочно работают, почти дрожа от нетерпения, когда расстёгиваются пуговицы. — Раньше я наблюдал за тобой и мастурбировал. Ты знала об этом? Ты чувствовала это, когда я думал о тебе?
Как только все пуговицы оказались расстёгнуты, он с жадностью схватил края моего платья и распахнул его. Его взгляд блуждал по моему телу, когда он опустился на колени у моих ног.
Подняв мою ступню, он нежно обхватил её рукой и прижался губами к пальцам. Мне пришлось собрать все свои силы, чтобы не оттолкнуть его и не ударить. Я стиснула зубы и старалась не обращать внимания на его действия. Он медленно продвигался вверх по моей ноге, покрывая поцелуями мои колени, внутреннюю сторону бедра и косточки. Наконец, он остановился, уткнувшись лицом мне между ног, и глубоко вдохнул.
Слезы хлынули из моих глаз, когда он всем телом прижался ко мне. Его твёрдый и напряжённый член упирался мне в ноги, и с моих губ сорвался тихий панический стон. Но он ошибочно принял его за желание и поднял голову, на его лице вновь появилась улыбка.
— Я знаю, моя милая певчая птичка, я знаю, — напевает он. — Но терпение — это добродетель, по крайней мере, так мне постоянно твердит моя мама. Лично я до недавнего времени не видел в этом особой пользы. — Он продолжил свой путь вверх по моему телу, осыпая меня поцелуями и проводя языком по моей коже в перерывах между словами. — Но я был терпелив, когда ты убегала. Я наблюдал и ждал в тени, все это время зная, что ты будешь моей. Ты чувствовала, что я наблюдаю? Ты знала, что я был рядом?
Я концентрируюсь на своём дыхании, это единственное, что отвлекает меня от него, от его нежных и сладостных движений, которые заставляют моё тело думать, что оно этого хочет.
— Знала?
Его голос звучит так громко, что я распахиваю глаза и обнаруживаю, что его лицо нависло прямо над моим.
— Ну? — Он целует меня в шею, посасывая мягкую кожу и покусывая мочку уха.
Это то, чего я ждала. Возможность выразить свои чувства, показать, что я не принадлежу ему или, по крайней мере, что я не сдамся без боя.
Оторвав голову от подушки, я наклоняюсь и кусаю его за ухо. Радость наполняет меня, когда я ощущаю сопротивление его плоти и чувствую, как кровь скапливается у меня во рту. Он отшатывается, хватаясь за ухо, и на его лице отражается потрясение.
— Ты грёбаная сука! — Шипит он. Убрав руки, он с любопытством смотрит на них, растирая кровь между пальцами.
Я плюю, и капля попадает ему на лицо, окрашивая его в розовый цвет. Но он заворожён видом крови у себя на пальцах и почти не замечает этого. Когда он снова и снова растирает пальцы, его взгляд медленно возвращается ко мне, и я холодею от того, какая тьма скрывается в его глазах.
Он даёт мне пощёчину, и боль пронзает мою щёку, словно рикошет. Его глаза горят безумием, а в свете лампы у кровати они кажутся красноватыми. Он снова бьёт меня, на этот раз по другой щеке, и я не могу сдержать крик. Острая, жгучая боль отдаётся эхом в моём мозгу, словно стучит по стенкам черепа.
Он продолжает бить меня, снова и снова, пока моё лицо не начинает неметь от боли. Его тело прижимает меня к постели, а мои запястья связаны, и нет никакой надежды скрыться от его безумного взгляда. Что-то внутри меня ломается, и страх пронзает меня с силой, которую я не испытывала со времён Марселя.