Остался один противник, и он был очень зол, оттого не стал медлить и начал палить по мне из своего оружия. Каким чудом мне удалось увернуться от всех зарядов, известно только звёздам. Шутки давно кончились, и потому, выпустив когти и шип на хвосте, я подскочил и ударом руки распорол одну из рук противника. Он, взревев от боли и злости, перехватил мою руку и болезненно дёрнул в сторону. Пять других сжали меня в тиски «смертельных» объятий, и напоследок урод со всех дури наступил на мой хвост.

Перед глазами вспыхнули разноцветные круги. Взвыв от боли, я рванулся изо всех сил. Гебиец, не ожидавший подобного, выпустил мою руку, и я, не мешкая, ударил когтями по шее мужчины. В этот порыв я вложил все силы и отчаяние, потому рана получилась страшная, смертельная. Изо рта противника хлынула кровь, и он всем весом навалился на меня, как раз в этот момент слабость накатила неимоверная, и мы упали на пол.

Густая, горячая кровь из горла мужчины начала заливать мне лицо, чтобы не задохнуться, открыл рот и… пропал. Это было нечто. Непередаваемо! Божественный вкус! Ничего лучше я не пробовал! Гастрономический восторг и чистая энергия в одном флаконе! А потом я очнулся.

Чистый ужас произошедшего отрезвил мгновенно. Никогда ещё я не испытывал такого острого отвращения к самому себе. Не выдержал, не смог, опустился. Животное. Как же мерзко. И если всё, что составляло мою личность: принципы, мораль, ценности — всё было против, то тело пребывало на вершине блаженства. И как бы тошно ни было на душе, тошноты физической не наблюдалось. Напротив, я ощущал, как оболочка наполняется силами и энергией.

Самобичеванием заниматься сейчас не время, потом, если выберемся с Евой. Без неё не уйду отсюда. Если? Нет, когда. Только так, и не иначе.

Максимально быстро привёл себя в порядок, насколько это возможно, и устремился по коридорам, заглядывая в камеры, открывая каждую, в которой кто-то томился. Гребл явно был уверен в своих людях и том, что никто посторонний никогда не пройдёт по этим коридорам. Иначе вряд ли бы камеры открывались простым нажатием кнопки на стене.

Наконец, в третьем по счёту коридоре, я нашёл Еву. Она не сразу меня заметила, а как увидела, вскочила и уставилась на меня горящим ненавистью взором.

— Убирайся! — зашипела она. — Ненавижу!

— Надо уходить отсюда, — ответил, не слушая девушку, и попытался ухватить её за руку.

Ева сначала увернулась, а потом неожиданно бросилась на меня с кулаками, изрыгая совсем не женские ругательства. Вселенная! Да откуда в таком хрупком теле столько силы?! С трудом удалось обездвижить взбесившуюся Еву, после чего ощутимо потряс её за плечи.

— Приди в себя, Ева! — заорал ей в лицо. — Мы должны срочно выбираться отсюда! Или ты хочешь дальше оставаться здесь и подвергаться пыткам?

Несколько мгновений девушка смотрела на меня в ступоре, потом моргнула, прищурилась и, сжав губы, кивнула. Я снова попытался взять её за руку.

— Убери клешни! — выплюнула смеска.

Пока я переваривал поведение девушки, она выскочила в коридор и припустила вперёд. Пришлось бежать за ней. Тем более, я понятия не имел, где выход. Я изучал схемы этого лабиринта, предоставленные наёмниками, но какой от этого прок, если я даже не знаю, где толком нахожусь, на каком уровне?

Поэтому мы слепо перебирались из коридора в коридор, из комнаты в комнату, в поисках лестницы или лифта наверх. Не сразу, но я вырвался вперёд и возглавил наше «путешествие» по этим проклятым катакомбам. Несколько раз мы слышали голоса в отдалении, и приходилось спешно искать себе укрытие.

Спустя минут десять блужданий нам улыбнулась удача. Мы нашли узкую лестницу наверх и смогли подняться на один уровень. Не успели пройти и трети коридора, как оглушительно взвыла сирена. Однако, они долго. Я думал, нашу пропажу заметят куда раньше. Хотя, лучше бы вообще обойтись без этого.

— Быстрее! Шевелитесь же! — послышался грубый бас.

Голоса звучали совсем близко, и я в ужасе метнулся в какую-то узкую нишу, обхватив Еву хвостом за талию и зажав рукой ей рот. Сначала девушка задёргалась, но потом благоразумие взяло верх, и она затихла. Когда голоса удалились, она снова завозилась, пытаясь вырваться.

— Убери свою… свой хвост! — взвилась Ева.

Очередной новый опыт. «Убери клешни, убери хвост…», — никогда ещё самки не говорили мне такого. Что-то я последнее время стремительно познаю много ранее неизведанного, увы, далеко не радостного.