Крауч вновь казался юношей, точно не было заключения в Азкабане, смерти матери, отдавшей за него жизнь и долгих лет заточения волей родного отца. Барти улыбался почти открыто и выглядел моложе, почти как в день суда. Но наваждение спало, стоило мужчине убрать руку от головы крылатого коня. Он нервно провёл языком по губам и слегка оттолкнул любопытное животное. Фестрал протестующе заклекотал, но отступил, демонстративно отойдя к Маргарет, у которой, как он знал, ещё остался кровавый леденец, запрятанный в карман мантии. Девочка отдала лакомство коню.

– Иди ближе, объясняю один раз, – каркающе приказал Крауч, махнув слизеринке.

Маргарет покорилась. Говорил преподаватель быстро, скользя узловатым пальцем по самодельному плану ученицы. Она едва успевала ставить отметки на месте каждого «препятствия». Самыми сложными, что ожидаемо, оказались три входа на площадку в центре, на которой и должен был располагаться Кубок, что не только ознаменует их победу, но и перенесёт победителей. Маргарет почему-то зацепилась за это место. Слишком ей не нравилось, что пути целых три.

– А если сюда кто-то доберётся раньше Поттера? – напряжённо нахмурилась слизеринка.

– Не должны. Я буду следить, чтобы мальчишке никто не помешал, но мне пригодиться и твоя помощь. Сможешь устранить всех желающих – никто лишний… не пострадает, – отозвался Барти сурово. – Так что постарайся обойтись без «если» и держи своего болгарина подальше.

Маргарет могла только кивнуть. Действительно, пусть лучше Виктор проиграет этот проклятый Турнир, но зато останется жив и здоров, чем его утащит вместе с Поттером прямиком на то страшное кладбище. Крам же не останется в стороне и непременно ринется геройствовать вместе с «другом Мионы».

Удостоверившись, что слизеринка всё поняла и заполнила, профессор проводил её в замок, сообщив, что будет ждать её на ещё накануне Третьего испытания, за час до отбоя. Маргарет не оставалось ничего, кроме как согласиться. Без происшествий добравшись до факультетской спальни и встретив в гостиной только горестно вздыхающего Кровавого Барона, что неотрывно глядел в камин, слизеринка заснула, как только её голова коснулась подушки.

Если Грета и думала, что в период экзаменов разговоров о Турнире станет меньше, то все её чаяния оказались напрасны. Хогвартс и две иностранные делегации гудели в ожидании решающего испытания. Днём мысли слизеринки занимала учёба, но ночью она была отдана в полное владение кошмаров. Ей виделись дымчатые тени, что точно искры высекались из ослепительно яркой золотой нити, связывающей две волшебные палочки. Какие-то тени она узнавала, другие были для неё чужими и незнакомыми, но когда в её сны пришла Лили Поттер, девочка не выдержала. Проснувшись среди ночи и найдя трясущимися от волнения и страха руками зеркало, Грета сбежала из спальни в гостиную и открыла крышу, жадно всматриваясь в отражение. Она не говорила с призраком с окончания Второго испытания, когда сообщила, что её сын жив и здоров.

– Лили? – позвала Маргарет негромко, всматриваясь в собственное испуганное лицо. Пригладив выбившиеся из кос волосы, девочка устроила зеркало на коленях и взяла на руки растревоженную Саломею. Змея шепча что-то утешительное, обвилась вокруг сомкнутых ладоней хозяйки, согревая.

– Грета, что случилось? – зеркало отразило молодую женщину с яркими зелёными глазами. – На тебе лица нет…

– Я не знаю. Мне сняться кошмары, от которых пронзает такой болью, что кричать хочется, а потом я вижу тени, – сбиваясь и чувствуя, что продолжает дрожать, несмотря на тепло камина и согревающих чар, слизеринка продолжала говорить, давясь фразами и проглатывая окончания слов. Почти захлёбываясь в пережитых эмоциях. Закончила девочка, всхлипывая, закрыв лицо руками. – Это ужасно, всё просто ужасно. Я не справлюсь… они все погибнут…

Голос её сорвался, и Грета замолчала, судорожно втянув воздух сквозь сжатые зубы. Её колотил озноб, а изображение плыло перед глазами. Маргарет удивлённо провела пальцами по щеке, чтобы убедиться – действительно, слёзы. Ей было страшно и больно, казалось что-то неотвратимое и пугающее неслось на девочку как снежный ком, а она ничего не могла с этим поделать – ни убежать, ни отклонить, только принять и погибнуть. Ощущение этой тягостной неотвратимости грозило поглотить её целиком.

– Тише, тише, Грета. Ты справишься, – успокаивала слизеринку покойница из зеркала, не имея возможности даже прикоснуться. – Мы обязательно что-нибудь придумаем. Если твоё видение правдиво, я помогу Гарри. Он справится. Мы все поможем, главное, чтобы ты была готова.

– Хорошо. Я помогу ему, – кивнула девочка, сглатывая ком в горле.

– Спасибо, Маргарет. Ничего не бойся. Всё будет как надо, – прошелестел мягкий голос погибшей женщины, и её изображение в зеркале истаяло.

Грета захлопнула крышку, чтобы не видеть собственного заплаканного лица. Ей было отвратительно, на душе скреблись кошки, а зловещий шёпот из сна, велящий «убить лишнего» не давал покоя. Кто этот таинственный неучтённый победитель и нужно ли ей, Маргарет, вмешиваться. По всему выходило что, да, нужно, если она не желает остаться безоружной перед тем странным комом, что сметал всё на своём пути.

В углу гостиной вдруг что-то тихо прошелестело, заставив девочку вздрогнуть. Палочка тут же оказавшаяся в руках юной волшебницы, была направлена на источник шума. В свете Люмоса на слизеринку уставились два больших перепуганных глаза. Домовой эльф. Пролепетав какие-то слова извинения и, получив прощение от студентки, тот вызвался принести что-нибудь вкусное «доброй мисс». Маргарет взглянув на старинные напольные часы, показывающие без четверти три, согласилась и вскоре наслаждалась горячим какао, поджав под себя ноги. Стопы и ладони всё ещё нещадно мёрзли.