Нет, у них внешне все очень даже нормально. Уютный красивый дом — Ксюша умеет обустраивать вокруг себя пространство и создавать уют. Правда, с кухней у нее не очень, но в наше время существования полуфабрикатов и служб доставки всего, чего угодно, это не было проблемой. Они ходили в кино и театр, ездили в отпуск на море, смотрели вместе вечерами сериалы. Все как у всех.

Но при этом они двое чужих друг другу людей.

Тимофей помнил, когда ощутил это отчетливо. Они гуляли с Ксюшей в парке, и вдруг прямо перед ними произошла небольшая яркая сценка. Девушка и парень встретились. Она буквально взвизгнула, увидев его. Побежала, бросилась к нему на шею, он подхватил ее и закружил. А потом, когда кружение прекратилось, они поцеловались. Они целовались, не обращая внимания на людей вокруг, на их присутствие и взгляды. Кто-то отводил глаза, кто-то улыбался. А Тимофей смотрел, не отрываясь. Сколько им? Не так уж и намного эти ребята младше его и Ксюши. Может, лет на пять, не больше. Но у них не было никогда вот этого — яркой радости от встречи друг с другом. У него была, а у Ксюши — нет.

Он повернул голову и посмотрел на Ксюшу. Она оторвала взгляд от смартфона, посмотрела на парочку, которая стояла буквально в паре метров от них, наморщила свой хорошенький нос, а потом перевела взгляд на Тимофея. О чем ты сейчас думаешь?! О том же, о чем и я?

— Зачем ты надел эту дурацкую рубашку? Ты же знаешь, я ее терпеть не могу.

Все вот так и было. Ксюша была им вечно недовольна. Он надел не ту рубашку. Он пристает к ней, когда у нее нет настроения. Он не убрал посуду. Он забыл разгрузить посудомоечную машину.

Неужели это правда так? Нежели она только и недовольна им? И все? Тим пытался вспомнить что-то, что бы свидетельствовало об обратном. О том, что он Ксюше нужен. Что дорог, что что-то значит для нее. И почему-то такие эпизоды ускользали от его внимания. Может, потому, что они и в самом деле были именно эпизодами?

В какой-то момент ему пришла в голову совсем уж неожиданная идея. У них вроде бы все, как у всех. Может, пора уже сделать совсем как у всех? Может, им пора завести ребенка? Тимофей по примеру своих семейных друзей знал, что инициаторами того, чтобы завести детей, обычно выступали женщины. Девушки. Жены, словом. Ну а если это и правда сработает? И что-то в них изменится? Если у них будет ребенок, если у Ксюши будет малыш от Тимофея, может, она и в самом деле как-то изменится? Говорят, женщин материнство очень меняет.

Когда Тим завел разговор на эту тему, то наткнулся на решительный отказ. «Я пока не готова», — отрезала Ксюша. Ну что же. Она имеет право так сказать. В конце концов, вынашивать и рожать этого ребенка ей. Контрацепция у них была всегда остро на повестке дня. И если Тимофей умудрялся упустить вопрос с презервативами, и их в нужный момент не оказывалось под рукой — значит, его ждал жесткий облом. И никакие аргументы из серии «Я выйду, я в тебя не кончу» не срабатывали. Впрочем, в последнее время эти обломы случались все чаще и чаще даже при наличии презервативов.

Что же, может, это была изначально провальная идея. И совместная жизнь ничего не поменяла, и все катится куда-то в пропасть. И ни хрена нет у любви никакого свойства индукции. Может быть, стоит поговорить с Ксюшей? Откровенно поговорить с ней о том, что с ними происходит? Спросить ее — что она к нему чувствует? Любит ли? А если она скажет — нет? Что это тогда значит — что им надо расстаться? Эта мысль вызывала у Тимофея жгучий протест. Почти панику. Нет, он не сможет без Ксюши. Может быть, можно как-то иначе… Что-то придумать, как-то… как-то попробовать решить эту проблему по-другому.

Проворочавшись еще примерно минут двадцать, Тимофей, в конце концов, заснул.

***

— Где моя ложечка?

— Что? — Тим спросонья еще не очень хорошо соображал.

— Ты вчера разбирал посудомоечную машину. Где. Моя. Ложечка. Ты знаешь, какая.

— Ксюш, я понятия не имею.

— Ты же знаешь, что эту ложечку мне подарила моя крестная! Ты же знаешь, что я ее берегу, потому что крестная умерла в прошлом году. Где моя ложечка, Тимофей?!

Это была действительно особая ложечка, которую никто, кроме Ксюши не трогал. Она ее обычно и в посудомоечную машину не клала, вручную мыла. В общем, Тим эту ложку и в самом деле не видел. Или не обратил внимания.

— Ее там не было.

— А где она тогда?! Ты вечно ничего не помнишь и не знаешь, где что лежит!

Слово за слово, из этой ложечки выросла безобразная ссора. Тим орал, что с ним бывает редко. Потом остыл, но было уже поздно. Ксюша фыркнула, что доберется до работы на метро, и что «Пошел ты со своей машиной знаешь куда?!».

Нет, так дальше невозможно. Но что делать, Тим не представлял.

— Здравствуй, мой дорогой.

— Угу.

— Угу — это у тебя вместо «Здравствуй, мама»?

Тим вздохнул и выдернул наушник из второго уха.

— Извини, мам, я работаю. Что-то срочное?

— А я могу тебе позвонить только по срочному делу?

— Мам, не начинай!

В трубке молчали. Зашибись день сегодня. С утра с женой поругался, теперь с матерью. Кто там следующий на очереди? Батя или тимлид?