Однако мои попытки взобраться на вершину мира не особо понравились Еве. Ей хотелось развлекаться, заниматься ерундой, а меня тянуло к славе и величию. На этой ноте мы отдалились, мне стало с ней скучно. И тогда-то я узнал, что принцесска Архангельских на меня запала. И нет, это не просто влюбленность, которая могла бы пройти через денек другой, Ева будто обезумела. Она перевелась в мою школу, в мой класс, стала посещать все допы, куда ходил и я.

На вопрос «зачем», она отвечала, что ей скучно, а со мной весело.

Когда эта прилипала подала документы в мой вуз, мы поругались. Я поставил ей ультиматум, что либо она становится для меня невидимкой, либо заканчивает со своим весельем. И тут Ева, к счастью, отступила. Но это временно, конечно… Затишье перед бурей.

А буря началась относительно недавно, в начале мая. Отец слег в больницу с сердечным приступом, и тогда-то его предал один из руководителей: слил важную разработку конкурентам. Это был стратегический проект, из-за которого компания папы понесла колоссальные убытки. Его акции на бирже пошатнулись, скатившись до смешных цифр. А инвесторы задумались, нужно ли вкладывать в него деньги.

Единственным способом выйти из этого гнетущего положение, как видел отец, было сделать поглощение, с какой-то такой же крупной компанией. И как нельзя вовремя, его лучший друг прикатил с такой идеей. Но все не так просто. Помощь означала ответную услугу. Василий Михайлович Архангельский сказал, что он хочет быть уверен в будущем своих инвестиций, поэтому либо я стану мужем Евы, либо Ева сядет в президентское кресло, когда закончит университет.

Оба варианта максимально абсурдные. Во-первых, жениться я не готов, мне всего девятнадцать. Я даже через десять лет не буду готов, постоянные отношения и праздники на выходных — не про меня. Во-вторых, ну где Ева и где управление целой корпорацией? Это смешно. Настолько, что я прямо в лицо отцу и рассмеялся, чуть со стула не упал.

Он тоже посмеялся и сказал, что женит меня, на этом мой смех прекратился.

— Ты серьезно? — я тогда подскочил с кресла, в котором сидел у него в кабинете. От злости у меня едва пар не повалил из ушей. Больше всего на свете я ненавидел, когда девушки пытались меня прогнуть. И Ева прекрасно знала об этом, она вообще многое обо мне знала, но видимо решила, что я так запросто съем наживку и не блевану. Дура, что сказать.

— Это не обсуждается. Тем более у тебя все равно нет постоянных девушек, вечно то с одной, то с другой, — отмахнулся отец.

— Мне девятнадцать, па, — напомнил ему. — Сидеть и молиться на свою женушку я планирую не раньше полтинника.

— Придется поменять планы. Или что ты… — отец ударил кулаком по столу и посмотрел так, словно припечатал. Вообще мы с ним редко ссорились в последнее время. Я был порядочным сыном, выполнял все его капризы, кресло ж должно было стать моим. Ради достижения своей цели я готов на многое.

— Я не собираюсь на ней жениться!

— Ну что ты рогом уперся? — взбушевался отец.

— Да в смысле уперся? Я тебе что, игрушка какая? — не унимался я, расхаживая из угла в угол.

— Ну женишься, а через годик, как дела подтянем, разведешься.

— Ага, а потом дядя Вася придет и скажет, не офигел ли ты, дружок? — тут я не врал, отец у Евы человек напористый, строгий и, будем честны, консервативных взглядов. Он и Еве-то не разрешал ни с кем из пацанов общаться, кроме меня. И то, потому что знал моего старика, и был уверен в моей порядочности. Представляю, как его лицо перекосит, когда он прознает, что я неожиданно подаю на развод через годик, когда нам стукнет по двадцать.

Какой же бред! Мы еще, считай, подростки, а тут эта дура решила семьей обзаводиться.

— Я сам с этим разберусь.

— Нет, па, это моя жизнь и мешать ее с бизнесом я не буду!

— Не будешь? — крикнул он, отчего его ноздри раздулись крыльями. — Тогда сюда, — стукнул он по креслу. — Не сядешь.

— А как же любовь? — вдруг ляпнул я. Ну а что? Папа меня подпер, а я не готов был сдаваться.

— Какая к чертям любовь, Руслан?

— Большая и чистая, — выдал на автомате, совсем не подумав о своих словах.

— Да я не одну твою юбку не видел, что бы ты мне тут в уши заливал про любовь.

— Если я приведу ее, ты дашь мне шанс? — я подошел к столу, опершись руками об него, и посмотрел на отца тем взглядом, которым планировал смотреть в будущем на своих подчиненных. Уверенным. Незнающим преград. Дерзким. И хладнокровным.

— Какой еще шанс, Русик?

— Шанс доказать, что я смогу вытащить твой корабль со дна. У меня есть идея, которая сможет затянуть большой пласт людей в игру, — воодушевленно сказал я. А вера в свои идеи у меня была ого-го! Главное, чтобы отец добро дал.