— Ой, гляди! — Даша останавливается в коридоре, показывая на урну для голосования. Ее уже установили возле охранника, того самого, который целями днями зависает в телефоне. Народ потихоньку подходит, берет листики, чиркает там имена и кидает.

— Прямо как в школе, — вспоминаю я. — У нас тоже каждый год с девятого такое было.

— А у нас… — Дашка грустно вздыхает. — У нас в балетном считалось, что кроме сцены в головах у учеников ничего не должно быть. Мне даже интересно, как это все будет проходить, чем награждать. Может, проголосуем?

— Тогда я проголосую за тебя, — улыбаюсь, желая поддержать подругу. Из того, что я успела узнать, Миронова довольно одинокая девушка, в чем-то мы с ней схожи. Хотя с недавних пор ее одиночество скрашивает один из главных крашей универа. В этом, конечно, наше ярое отличие.

— А я за тебя, — вдруг рядом с нами вырастает Толик Мамаев. И главное так улыбается загадочно, словно мы с ним друзья давние, и не он недавно тащил меня с Дашкой в подсобку, где нас и запер по просьбе своей дуры-подружки.

— Ты заболел? — холодно отзываюсь я. — Или перепутал нас с Лейлой?

— Вот, — он машет перед моим носом листком, а там… ну точно! Мое имя и фамилия. Только этого мне не хватало. Внесем ясность: Лейла с ним мутит, и ее точно накроет так, что мама не горюй. Она и без того меня не переваривает, а если узнает, что ее парень отдал голос на дурацком конкурсе за меня, объявит войну.

— Не смей! — пищу, махнув рукой, в надежде забрать клочок бумаги.

— У тебя же Лейла есть, — озвучивает Дашка мои мысли вслух. — Разве ты не должен голосовать за нее?

— Ну… — он ловко уворачивается и кладёт бумажку в карман, перекатываясь с носок на пятки. Может Толик еще что-то бы добавил, но рядом с нами вырастает как нельзя, кстати, Гор, притом с видом довольно раздраженным. Кажется, будто его все достали, и он ищет на ком бы спустить пар.

— Ты чего здесь трешься? — рявкнул недовольно Глеб. От его грозного голоса, даже мне делается не по себе. Неужели ревнует Дашу?

— Я это… Гор… — Толик мнется, он так-то побаивается Гора, в целом, как я поняла, их компашку с одной стороны боготворят, с другой стараются обходить стороной. Особенно Соболева. У моего фиктивного парня пуля в башке, несмотря на крайне привлекательную внешность.

— Брысь отсюда, — рычит Гордеев и Мамаев, не дав мне выведать всю информацию, мчится к урне.

— Блин! — я иду следом, желая остановить его чертов поступок. Ну не может он за меня голосовать. Лейла все равно узнает. Нет, я-то ее не боюсь, да только мне и без этой стервозины проблем хватает.

И пока я расталкиваю ребят, которые толпятся у маленького столика, желая скорее отдать свой голос, Толик успевает запихнуть бумажку с моим именем внутрь.

— Нет, — кусаю от досады губу. Мамаев проходит мимо и подмигивает, а затем удаляется восвояси. Мне же остается только гадать, зачем он это сделал и узнает ли про эту проделку Лейла.

Телефон отразил входящий вызов, когда преподаватель вещал очередную новую тему по физике. Я лениво зевнул, черканув в тетради формулу, и перевернул мобильный экраном вверх. Ева звонила. У меня аж кулак сжался, до того все надоело. Думаю, стоит пояснить, что маленькая принцесска семейства Архангельских когда-то давно была моей подругой. Не сказать, чтобы из нас вышли прямо лучшие друзья, но время проводили с весельем. И порой это веселье выливалось в разного рода последствия, которые приходилось решать нашим родителям.

Так, например, в девятом классе я угнал машину отца, не один, а в компании с Евой. Мы, как два сумасшедших, рассекали по городу. Я тогда уже хорошо водил, папа меня с двенадцати сажал за руль и разрешал кататься по территории дома или району. Когда нас поймали дядьки с шашками, нам в очередной раз влетело. В интернет просочилась инфа, конечно, о двух нарушителях правопорядка. Народ активно требовал публичной расправы, но родительские кошельки умело прикрыли потехи своих неугомонных детей. Так было всегда. СМИ никогда ничего о нас не писали.

Правда, чуть позже мне надоело чудить, и тут спасибо отцу, конечно. Однажды он привел меня к себе в офис, развел руками в стороны и сказал:

— Если хочешь, чтобы это кресло стало твоим, а люди в округе заглядывали тебе в рот, включай голову. Иначе, я точно не оставлю тебе наследство.

И я так загорелся этой идеей, что ушел в изучение истории компании, их деятельности, к слову, у отца было несколько направлений. Самое популярное — разработка игр и образовательная сфера. Он один из крупнейших игроков на рынке. А уже в десятом классе я пошел на курсы программирования и по итогу придумал игру, которую после взял отец на доработку. Она кстати неплохо завирусилась и помогла мне получить признание в глазах папы.