— При чем тут это? — теряюсь я, правда лишь на мгновение. Потом беру себя в руки и уже увереннее выдаю. — Я пришла поддержать сестру, а не устраивать тут любовные утехи.

А затем, не дожидаясь ответа, убегаю в зал. В зале начинает играть хит 80-х «Bad Boys Blue — You're A Woman», только какая-то более ремиксовая версия, довольно ускоренная и ритмичная. В центр танцпола подтягиваются девушки, парни, парочки. Неоновые огни скользят по гостям зала, пока я пробираюсь в самый центр.

Двигаясь под музыку, стараюсь не думать ни о чем плохо. Вот сейчас вернусь, и, может, эта Ева вообще уйдет или все забудут про дурацкую игру. Перед Ленкой не очень удобно, конечно, с другой стороны, я не обещала ей, что позволю первому встречному засовывать язык к себе в рот. Пусть не обижается.

Откинув голову, закрываю глаза, но отдаться полностью музыке не могу. Ощущаю, как мужская рука скользнула на мою талию, а затем меня вообще резко крутали, и я едва не врезалась в Егора.

— Эй! — отталкиваю его, он же так недовольно скалится.

— Знаешь, что я больше всего ненавижу? — кричит мне на ухо, пытаясь сократить между нами дистанцию.

— Руки убери от меня! — грубо отрезаю и думаю, что если он не послушается, я врежу ему между ног. Иж чего захотел! Придурок. Или это Ева его так настрополила? Ох, если второе, то парни нынче совсем потеряли голову от девушек.

— Ты меня опозорила, девочка.

— Чем? Тебе что, никогда не отказывали в поцелуях? Блин, ну… извини тогда, — жму плечами, дергаясь.

— Иди сюда, — и тут он вдруг совсем обезумев хватает меня за шею, тянет к своим губам, да так жестко, что внутри охватывает чувство страха.

— Нет! — пишу я, но мой голос растворяется в громких басах, никто не увидит, не поможет. Даже тот факт, что я тут рыпаюсь, махаю руками, люди в округе думают — это танец, уверена.

— Да, — ухмыляется он. Паника не отступает, я честно не знаю, чего ожидать от таких безумцев. Да только себя в обиду дать тоже не позволю. Поэтому, крутанувшись, умудряюсь сделать шаг назад и зарядить придурку смачную пощечину.

Он тянется ответно ко мне, и я срываюсь с места. Расталкиваю людей, ощущая, как грохочет сердце в груди, как дыхание перехватывает и воздуха становится меньше. Басы противно бьют по перепонкам, а позади разъяренный Егор. Не могу толком разглядеть его взгляд, просто иду вперед, скорее к Ленке, к столу. Может, друзья его приведут в чувства? А нет, так я хотя бы уже не одна буду. Охрану там позовем, что угодно.

Как назло подворачиваю ногу, с губ срывается болезненный писк, теперь ускорятся тяжелее: неприятная тупая боль отдает в щиколотке. Сейчас пройдет, утешаю себя. Столик вон — в нескольких шагах. Еще немного и я… остановилась. Напоролась на взгляд Евы. Он острый, как раскаленная иголка, которая может оставить шрам. А рядом с ней стоит Руслан.

Соболев кидает на меня мимолетный взгляд, но такой пылкий, что спину осыпает мурашками. И вроде он задерживается на мне не больше нескольких секунд, а ощущение такое, что меня раздевают, касаются самых запретных мест. Я даже вон смущаюсь, щеки накрывает легкий румянец, и внизу живота какой-то жар, словно тугими узлами закручивается.

Стойте-ке! Стойте-ка! Что за реакции? И что за взгляды главное? Разве он не должен хотеть меня убить, рвать и метать? Или я чего-то не понимаю?

Тем временем Егор вырастает рядом. А следом за ним ко мне подходит Соболев. Музыка в зале глушится, диджей поздравляет кого-то с днем рождения, зачитывая послание с листовки.

— В чем дело? — рявкает Руслан. И весь из себя такой властный, крутой Егор вмиг тушуется, гаснет, как свечка от потока ветра. Только с девушкам, гад, права качает, парней, видимо, побаивается.

— Да нет… — мнется он и тут же отступает.

Ловлю на себе взгляд Евы — долгий, заинтересованный, высокомерный. Так смотрят на соперниц. И тогда я решаю позлить ее, отомстить за этот недопоцелуй.

— Руслан, — беру его за руку, к слову, ладонь у Соболева кипяток, и жестом показываю на танцпол. — Потанцуем?

Ленка в шоке, у нее вот даже рот открылся. Арина тоже дышит через раз. Они обе прекрасно осведомлены, кто перед ними, и насколько нереально его нахождение здесь. Блин, я не хотела врать семье, но кажется придется или потом как-то выкручусь.

— Он не танцует, — отвечает за Соболева Ева. Ее фраза звучит как плевок в мой адрес. Будто я — никто, песок под ее ногами. И то, что Руслан сейчас здесь — ее рук дело, вроде одолжения.

А мне неприятно. До чертиков. Ненавижу, когда из меня пытаются сделать идиотку или унизить. И если принцесса хочет поиграть, то я силой вытащу этого придурка Соболева на танцпол.

— Кто сказал? — голос Руслана разрушает иллюзию в моей голове. Он кладет руку мне на плечо и легко так толкает к танцующим. А затем еще так смачно бьет по заднице, что я сама готова ему врезать. Поворачиваюсь к нему, размыкаю губы, планируя использовать свой скудный набор нецензурных ругательств. В конец он что ли берега попутал? Если мы с ним целовались для проформы, это еще ни о чем не говорит.

Я ему не игрушка. И лапать себя не позволю. А то, что сердце волнительно подпрыгивает от странного взгляда Руслана, это ерунда. У меня с детства тахикардия. Нервишки шалят. Как им не шалить, столько событий?