Оксана

— Ты мне изменяла.

Юра говорит тихо, но в голосе столько ненависти, что у меня по спине пробегает дрожь.

— Что? — шепчу, не в силах поверить своим ушам.

— Лев — не мой сын.

Я стою посреди нашей квартиры, сжимая в руках кружку, из которой так и не успела сделать ни глотка.

Мне кажется, что я ослышалась. Потому что муж не мог сказать ТАКОГО!

Но Юра смотрит на меня с бешенством. Его лицо перекошено от злости.

— Это шутка?
– я все еще пытаюсь разглядеть в лице мужа намек на розыгрыш. Может, смена была тяжелой, и он на нервах? У него за эту неделю было четыре ночных дежурства, наверное, устал.

— Это факт, Оксана, — он размахивает чуть ли не перед самым моим носом лист бумаги. — Вот результаты анализов.

Не понимаю, о чём он говорит. Руки дрожат, когда я поднимаю бумагу.

Вижу буквы, цифры, но смысл доходит не сразу.

— Лёва сдавал анализы для медкомиссии в садике, — говорит он холодно. — У него четвёртая группа крови.

Я всё ещё не понимаю, что это значит.

— Ну и что?

Юра медленно выдыхает, но в этом дыхании нет ни капли спокойствия.

— У меня первая. У тебя вторая. При таком сочетании у нашего ребёнка не может быть четвёртой группы! Это невозможно.

Я резко поднимаю глаза.

— Это ошибка.

— Мои лаборанты не допускают ошибок.

— Я никогда тебе не изменяла!
– в шоке от услышанного мотаю головой. Ничего не понимаю.

— Не ври.

— Я не вру! — голос срывается, делаю шаг вперёд, но он отступает с брезгливым выражением на лице.Словно я — грязь.

— Юра, ты первый мужчина в моей жизни, сам знаешь!

Он усмехается.

— Знаю.

— Тогда как ты можешь думать…

— Потому что я врач, Оксана, — он резко обрывает меня. — И я знаю, что такой ошибки не бывает.

— Ты хочешь сказать, что я… - задыхаюсь от возмущения. Как он может думать, что я изменяла? Я ведь влюбилась в него с первого взгляда. Всю себя посвятила ему и нашему сыночку. Забросила свою блестящую карьеру финансового аналитика в крупной корпорации ради него. Потому что Юра считал, что женщине нужно быть хранительницей очага, а не тем, кто зарабатывает. И теперь он бросается несправедливыми обвинениями.

— Что ты меня обманула, — спокойно говорит он. — И я больше не собираюсь жить с женщиной, которая трахалась за моей спиной не пойми с кем.

Обида жжет в груди. Не могу сдержаться и плачу.

— Нет… нет… Должно быть какое-то объяснение…это просто ошибка…

Но он уже проходит мимо меня в спальню, вытаскивает чемодан и швыряет его посреди комнаты.

— Собирай вещи.

Я не двигаюсь.

— Ты серьёзно?

— Убирайся из моего дома.

Сердце срывается в бешеный ритм.

— Это наш дом.

— Нет, — его голос холодный. — Это мой дом.

— А как же Лёва?

Юра сжимает челюсть.

— Он не мой сын.

Чувствую, как трещит что-то внутри.

— Он твой, Юра…

— Я не повторяю дважды. Выметайся из моей квартиры вместе со своим приблудышем.

В глазах темнеет. Он не шутит и не ждёт оправданий. Ему всё равно. Он уже вычеркнул нас из своей жизни.

Кидаю вещи в чемодан, набрасываю пальто, прохожу в детскую.

Лёва только проснулся. Надеюсь, он не слышал тот бред, который нес его отец. Мой малыш сидит на кровати и сонно трет глазки.

— Мам?
– он непонимающе смотрит на меня в пальто.
– Ты чего так рано оделась?

Я улыбаюсь, как могу.

— Мы уезжаем, солнышко.

Он зевает и послушно дает одеть его, хотя обычно делает это самостоятельно.

Обнимаю его крепко и целую в макушку. Как быстро он у меня вырос. Завтра моему мальчику шесть лет. Но он серьезней, чем его сверстники. Лев уже научился читать и писать печатными буквами. А еще он обожает изобретать сооружения из конструктора,не представляю, как в его маленькой голове появляются такие продуманные сложные конструкции. Мой маленький умный малыш. Вдыхаю его запах и ощущаю, как сильно он мне нужен.

Собираю кое-что из его вещей и игрушек в рюкзак и ухожу с сыном из дома.

Навсегда.

Не помню, как выхожу из квартиры. Не помню, говорит ли что-то Юра нам на прощанье. Только чувствую, как Лёва крепко сжимает мою руку своими пальчиками, утыкается носом мне в плечо, когда мы сидим в вагоне метро.

Я просто переставляю ноги, делаю шаги в неизвестность.

В душе пустота. Нам некуда идти. У меня теперь нет дома. Нет денег. Нет родственников, готовых приютить нас. Нет даже плана.