Однако, сегодня она ему звонить не собиралась. Одна только мысль об этом парализовывала, и заставляла внутри все сжиматься. Он бы приехал. По доброте душевной.

И только-то.

Периодически доносились незнакомые, чужие голоса. Свет из квадратных окон заполнял собой коридор, и его едва останавливали тонкие жалюзи. Вновь открылась дверь, и с несколькими листами бумаги показался знакомый силуэт в белом халате. Быстро приближался, слегка задирая голову.

— Вот, мисс Фастер, распишитесь там, где галочки. — Врач протянула Эмме листок и ручку. Та угрюмо взяла их, затем черканула завиток в нескольких местах. — Отлично. И возьмите, пожалуйста, направление. Спуститесь на первый этаж, в конце коридора есть лифт. Спуститесь, и зайдите в зал. Передайте эти бумаги доктору Дагласу. И походите на занятия, пожалуйста, ваша страховка покроет расходы. Так часто терять сознание — не норма даже для вашего диагноза. Примите к сведенью.

— Хорошо, спасибо. — Эмма кивнула, и тут же забыла фамилию доктора, которому должна была отдать. Переспрашивать было неловко, и она проводила равнодушным взглядом удаляющуюся женщину. Ничего, найдет. Быть может, в бумагах есть его имя…

Лифт, казалось, поднимался целую вечность. Ноги все еще тряслись и болели, и Фастер с горечью думала о том, что присесть придется прямо там. Как будут на нее смотреть люди? Должно быть… кто-то с удивлением. Кто-то с непониманием, или сочувствием. А кто-то с пренебрежением. Всё как всегда.

К счастью, узкий белый лифт был пуст. Можно было, хотя бы, опереться на стену. Для консультативной поликлиники городской больницы это было очень необычно, как и необычно то, спортивный зал не где-то в отдаленном корпусе, а просто на первом этаже. Не могло не радовать, ходить не так уж и долго.

Если слово «радость» теперь вообще хоть где-то уместно.

Привычный белый свет освещал толпящихся у ресепшена людей. Эмма как-то рассеяно посмотрела на них, и тяжело вздохнула. Много кто болеет, даже летом. Люди, если так подумать, довольно хрупкие создания. И при этом чрезвычайно выносливые, однако, к ней это не относилось. Красными стрелками по светлым коридорам был указан проход в зал. Везде указатели, и везде крупные, словно рассчитаны были на человека с плохим зрением. Вероятно, очень плохим.

Ходьба превращалась в пытку. Возможно, походить на физио прямо сейчас не так уж и плохо. Ведь занятия будут проходить не дома, а, значит, подальше от Нейта и его возлюбленной. Подальше от дома, который теперь вызывал не содрогание от счастья, а приступ рыданий и тошноты. Дом, который хотелось стереть из своей памяти, как и все предыдущие двадцать два года.

Коридор темнел. Превращался в узкую нору, и только в самом конце было несколько открытых дверей, из которых лился дневной свет. Она же не заблудилась? Ничего не попутала? Указатели твердили, что нет. Возможно, они прямо на такой случай.

Фастер казалось, она слышала удары мячиков о пол. Какие-то разговоры, и даже смех. В основном, разговоры людей в возрасте, и это смутило. Неловко потоптавшись возле открытой двери, девушка заглянула во внутрь, после чего медленно, обескураженно раскрыла глаза.

Спортивные снаряды. Темно-синий ковролин по всему залу, какие-то стойки, тренажеры. Лавочки для отдыха. Здесь люди учились ходить заново. Заново пользоваться руками, кистями. Сжимать-разжимать пальцы. Сидеть и не падать при этом, а еще вставать. Рядом с одной из старушек, которая, судя по всему, впервые стала на ноги после операции на коленях, стоял молодой человек в распахнутом белом халате.

Он улыбался. Настолько тепло, мягко и мило, что Эмма нервно выдохнула и покачала головой. Что-то говорил, жестикулировал руками, объяснял. Поправлял тонкие, прямоугольные очки, приглаживал назад растрепавшиеся русые волосы, которые, казалось, не стригли целую вечность. Приглаживал, но лучше не становилось.

Нужно было его окликнуть. Нужно было, Фастер собрала глаза в кучу. Доктор… как вас там? Физиотерапевт? Это звучало бредово даже у нее в голове. Подумав пару минут, она решила обойтись классическим: «извините, можно вас?».

Девушка медленно подходила ближе. Смотрела по сторонам, и неловко ежилась, однако, мужчина сам к ней повернулся. С тем же смеющимся, дружелюбным выражением лица:

— Консультативная для беременных в другой стороне. — Сказал он, словно на автомате. Словно за день ему приходилось говорить это раз десять, не меньше.

— А. — Эмма почувствовала, как сильно в одно мгновение можно выпасть в осадок. Сконфузилась, и вздохнула. Он принял её за беременную? За молодую маму? Она внимательно осмотрела зал, и медленно подняла брови. Ни одной женщины её возрастной категории. Ни одной. Мужчины всех возрастов с травмами, и… бабушки. Много бабушек, очень. — Извините. — Фастер попыталась улыбнуться в ответ. — Вообще-то я к вам. По направлению.

— Ко мне? — Врач удивленно склонил голову, и словно пару секунд обдумывал сказанное. — Ну что ж, давайте посмотрим ваше направление. Идемте со мной. — Удивление вновь сменилось вежливой, теплой улыбкой. Молодой человек стремительно пошел прочь из спортивного зала, и Эмма едва за ним успевала.

Оказавшись в темном коридоре, он так же быстро рванул в сторону. Так, что развивались полы халата, и девушка скорчилась. Вроде бы, работал с плохоподвижными людьми, а тут…

В нескольких десятках метрах, по другой стене была приоткрыта еще одна светлая дверь, и врач скрылся за ней. Когда Фастер, запыхавшись, подошла, он уже сидел за широким, светлыми столом, на котором стоял монитор, и стопкой лежали увесистые папки. За его спиной слегка раскачивались белые жалюзи, а стены были оформлены белым микробетоном. Подоконник весь заставлен кактусами разных видов и форм. По левой стене стоял длинный широкий шкаф, из липы или светлого дуба, а по правой стояла длинная серая кушетка. Напротив стола удобно разместился широкий, устойчивый стул.