— Присаживайтесь. — С той же улыбкой сказал врач, однако, она тут же начала сползать с лица. — Очень медленно. Что-то с подвижностью мышц, я правильно полагаю?

— Можно было меня просто об этом спросить, а на заставлять бежать за вами. — Эмма обиженно сузила глаза. Присела на стул, и протянула мужчине бумаги.

— Нет. — Он покачал головой. — Вы восприняли ситуацию как экстренную, и позволили себе свернагрузки, чтобы не потерять меня из виду. Если бы вы физически совсем не успевали, вы бы окликнули. Но вы… не окликнули. Потому что могли напрячься, и пересилить себя. Проблемы с мышцами, но, видно, есть, куда расти. Вы справились. А, значит, справитесь снова. — Вновь улыбка. Казалось, к доктору просто приросло смеющееся выражение лица. Он сосредоточенно уставился в бумаги.

Девушка стала внимательно его рассматривать. Сколько ему лет? Создавалось впечатление, что ровесник Нейта, и от этого в груди что-то кольнуло. Довольно бледный, высокий, и явно неплохо физически развит. Может ли быть плохо развит физиотерапевт? Возможно, нет. Довольно длинные, напряженные пальцы на руках. Отстраненная улыбка.

Как бы то ни было, врач выглядел хорошо, несмотря на то, что был растрепан. Прямой нос без каких бы то ни было изъянов, правильная линяя губ, внимательные, болотно-зеленые глаза, в которых практически растворился зрачок. Выглядело и жутко, и… вроде бы, привлекательно. Такие глаза Эмма видела только у кукол, и больше нигде. Четкая линия бровей, четко очерченные скулы, и четкий, квадратный подбородок. Ни широкий, и не узкий. Прямоугольные, тонкие очки. Но, судя по тому, как часто мужчина выглядывал из-под них, становилось ясно, что он видел неплохо даже без линз.

— Беккер. — Озадаченно сказал врач, и потер висок. — Как интересно. Вот только… вы женщина, мисс Фастер.

— Ну да. — Она вздохнула. — Это так необычно?

— На самом деле… да. — Он прикрыл глаза, и отложил бумаги в сторону. — Меня зовут Майрон Даглас, очень рад нашему знакомству. — Молодой человек протянул девушке руку, а когда та её взяла, пожал обеими ладонями. — Я направлю вас на список анализов, и вы должны будете их сделать. Обратите особое внимание на биопсию мышц и анализ ДНК, пожалуйста, это важно. А теперь… расскажите мне о своих родителях. Так подробно, как сможете. Что за образ жизни они ведут? Чем больны, и какое лечение проходили?

— Если бы я знала. — Фастер опустила глаза. — В четыре года я попала в детский дом. Никаких воспоминаний особо не сохранилось.

— Вот как. — Мужчина поднял брови. — Извините. Соболезную вашей утрате. Совсем ничего не помните, да?

— Нет. Вроде бы, они были обычными людьми. — Она вздохнула.

— Я понял, не терзайте себя. Расскажите тогда, какой образ жизни вы ведете. Замужем, или нет. Что входит в ваши ежедневные дела? Как часто подвергаетесь физической нагрузке?

— Нет. Не замужем. — Эмма сжала подол сарафана. — Живу сейчас… в двухэтажном доме. Мой… — Она запнулась. В горле снова рос ком. — Мой друг помогал мне. Готовил еду, носил продукты, убирался. Поднимал меня на второй этаж… когда я предлагала помощь, он всегда вежливо отказывал. Наверно, понятно, почему…

— Занятно, занятно. — Даглас достал блокнот, и что-то в нем черканул. — С лестницами у вас трудности, так?

— Еще бы. — Фастер опустила глаза, которые начинали блестеть от нахлынувших воспоминаний. Сами собой начинали вздрагивать пальцы. Врач, казалось, заметил это. Покачал головой, но ничего не сказал, просто тихо продолжил:

— Ничего страшного. Когда была нужда, вы торопились за мной, и у вас отлично получалось. Повторюсь, это значит, что вам есть, куда расти. Из-за пассивного образа жизни вы слабее, чем могли бы быть. У вас есть мечта, скажите? Простая. Что-нибудь, что могут себе позволять обычные люди, но, пока что, не можете себе позволить вы.

— Ну. — Девушка нервно сглотнула. — Знаете. Прозвучит, наверно, глупо, но я скажу. Я всегда хотела ходить на высоких каблуках… с широкой юбкой. Таких женственных, квадратных, типа как на ботильонах. Хотя когда я на них становилась, я тут же падала. Ноги дрожали, казалось так высоко… сейчас я могу позволить себе каблучок в три сантиметра, и все равно быстро устаю. И кожа потом слезает… больно.

— Отличная мечта. — Мужчина оживился. — И как хорош тот факт, что несмотря на пассивный образ жизни, вы все равно пытаетесь двигаться к цели. Это чудесно. Гораздо хуже, когда человек ничего не хочет, и ни к чему не идет. Мисс Фастер, я помогу вам встать на каблуки. — Он улыбнулся, и прикрыл глаза. — Вы сможете, говорю вам, как врач.

— У меня ничего не получалось. — Она вновь сжала подол сарафана. — Совсем, хотя я старалась. Ничего не выходило.

— Потому что не было рядом человека, который сказал бы вам, что именно вы делаете не так, и почему не получается. За то был тот, который одергивал вас, чтобы вы, вдруг, не поранились из-за своих «наивных» желаний. Как-то так же было, да? — Доктор Даглас чуть прищурился, хотя все еще казался невозмутимо-веселым.

— Меня пугает ваша проницательность. — Эмма напряглась.

— Это видно по вашему лицу. Не беспокойтесь… просто обычно рядом с юными людьми, которые страдают от недугов такого плана всегда есть некий «взрослый», который будет пресекать «опасную» инициативу. Чаще это мамы с гиперопекой, папы, или бабушки. Но в вашем случае… друг, и такое бывает. — Майрон пожал плечами.

— Он за меня беспокоился. — Она вздохнула. — Переживал. И ноги болели потом…

— Я все это понимаю, правда. И никак не отрицаю того факта, что ваш друг делал это только из благих побуждений, но факт остается фактом. Вы с трудом себя обслуживаете, и даже не можете позволить себе каблуки, которые так хотели. Еще раз скажу, мы с вами исправим этот факт. Поверьте мне. — Он достал из верхней папки на стопке какой-то бланк, и протяну его пациентке. — Каждый день, в девять утра. Что скажите? Сможете ходить? Справитесь?