Но вернёмся к делам европейским. Как бы там ни было в России столетней давности, зачем нужен Ленин сегодняшней Европе? – может спросить современный европейский интеллектуал. Ответ на этот вопрос – в работах Ленина.

Какие вопросы сегодня интересуют европейскую общественность? Прежде всего – судьба европейского общего дома, Евросоюза, Брекзит, рост националистических настроений, успехи правого популизма… Пандемия коронавируса только обострила проблемы «европейского дома», начался ещё больший разлад, национальные правительства обижаются на Брюссель. До этого схожие обиды высказывались во время «миграционного кризиса» середины десятых. Любая более или менее серьёзная проблема испытывает на прочность структуры Евросоюза, и недавний побег из «единой Европы» Великобритании показывает, что прочность эта не так уж и велика.

Но ведь схожие тенденции возникли не вчера и даже не позавчера. Идея общеевропейской федерации или конфедерации была популярна ещё в эпоху Ленина и даже задолго до неё. Только тогда эту федерацию называли не Евросоюз, а Соединённые Штаты Европы. Само это название придумал великий французский поэт и писатель Виктор Гюго, который мечтал о том, чтобы «Соединённые штаты Европы протянули Соединённым штатам Америки руку для дружеского рукопожатия». Вдохновлённые Гюго сторонники объединения Европы взялись за дело всерьёз и даже дошли до юридических аспектов этого проекта, но помешала франко-прусская война 1870 года. Новый всплеск активности сторонников СШЕ пришёлся на начало ХХ века. Тогда идея СШЕ объединила таких, казалось бы, далёких друг от друга политиков, как лидеры Второго Интернационала и германский император Вильгельм. Но общеевропейское единство разрушила новая война – Первая мировая.

Именно Владимир Ленин в своей работе 1915 года «О лозунге Соединённые Штаты Европы» объяснил эту «прочную нестабильность» панъевропейских связей, которую мы наблюдаем до сих пор. «Соединённые Штаты Европы, при капитализме, равняются соглашению о дележе колоний… – пишет Ленин. – Но при капитализме невозможна иная основа, иной принцип дележа, кроме силы… Проповедовать “справедливый” раздел дохода на такой базе есть… тупоумие мещанина». Действительно, экономика капитализма развивается хаотично, неуправляемо, капиталисты одних европейских стран богатеют, других – беднеют. Желая увеличить доходы и нанести ущерб конкурентам, они натравливают свои государства на другие государства. «Чтобы проверить действительную силу капиталистического государства, нет и быть не может иного средства, кроме войны, – продолжает Ленин и объясняет, почему вспыхнула война между странами Европы. – Война не есть противоречие основам частной собственности, а прямое и неизбежное развитие этих основ. …При капитализме невозможны иные средства восстановления, время от времени, нарушенного равновесия, как кризисы в промышленности, войны в политике».

Итак, мысль Ленина понятна: пока существует частная собственность на средства производства, пока существует капиталистический рынок, пока Европой правит дух наживы, а не дух разума, ни о каком стабильном, прочном, долговременном единстве европейских государств не может быть и речи. Капиталисты ради прибыли не остановятся ни перед чем – даже перед развязыванием войны. Объединение Европы при капитализме возможно лишь на отрицательных основаниях – против кого-либо и лишь на время, пока этот кто-либо представляет опасность. Ленин пишет: «Конечно, возможны временные соглашения между капиталистами и между державами. В этом смысле возможны и Соединённые Штаты Европы, как соглашение европейских капиталистов… о чем? Только о том, как бы сообща давить социализм в Европе (курсив мой. – Р. В.), сообща охранять награбленные колонии».

Сохранил ли актуальность ленинский анализ сейчас? Безусловно, сохранил. Всякому, кто уяснил общезначимые истины марксистской политэкономии, ясно, что «Общий рынок» – Европейское экономическое сообщество, прообраз Евросоюза, возникло в 1957 году не потому, что Робер Шуман – инициатор франко-германского экономического союза, в 1950-м был убеждённым энтузиастом европейского единства, а Раймон Пункаре – президент Франции – в 1914-м совершенно справедливо носил прозвище «Poincare la guerre» («Пуанкаре-война»). Просто в 1914 году у европейских капиталистических государств не было общего врага, а в 1950-м появился. На рубеже 1950-х, после речи Черчилля в Фултоне, Советский Союз открыто стал восприниматься Западом как опасный противник, с которым нужно бороться всеми средствами, кроме прямой «горячей войны» (да и это до поры – до времени). Кроме того, пример Советского Союза действовал вдохновляюще на европейские массы малоимущих, которых после войны в Европе было очень и очень много. На этой волне усилились коммунистические партии. Западные капиталисты боялись этого. Настолько боялись, что развернули настоящую кампанию очернения советского социализма, особо спекулируя на жертвах периода становления СССР и замалчивая его социальные успехи. Перед европейскими капиталистами встала задача, выражаясь словами Ленина, «давить сообща» не только внешний, советский социализм, но и внутренний, европейский, радикальный социализм. Страх перед популярностью советских идеалов и перед мощью советских танков и ракет заставил капиталистов государств Европы на время забыть о разногласиях и пойти на сближение – как и предсказывал Ленин в 1915 году!

Дальнейшие события также подчинялись этой логике. Инерция интеграции привела к тому, что на базе общего рынка возникло и политическое образование – Евросоюз – через 2 года после неожиданного для всех падения СССР. Но вскоре осознание того, что общего врага больше нет, привело к трещинам европейского единства. После того как капиталистические вампиры высосали кровь из трупа бывшей социалистической сверхдержавы и всего восточного блока, или, выражаясь менее поэтично, освоили рынки стран бывшего СССР и «Варшавского договора», разногласия вспыхнули с новой силой. К тому времени подоспел новый передел мира. Распустив Советский Союз, предатели социализма из руководства республик СССР, сами того не желая, подорвали основания ялтинского миропорядка. На планете осталась одна сверхдержава – США, которая стала вести себя нагло, ни с кем не считаясь, даже с формальными партнёрами. Сферы влияния СССР в Третьем мире стали захватываться Америкой и американскими компаниями. Капиталистические хищники из Франции, Германии, Великобритании и других стран ЕС тоже хотели получить свою долю в бывших колониях, причём их не волновали интересы «коллег по ЕС». Такой была истинная причина выхода Великобритании из ЕС, а вовсе не «воля британских граждан» и не курбеты чудаковатого Бориса Джонсона. По мере обострения борьбы капиталистов за ресурсы бывшего Второго и Третьего миров, ЕС будет все больше и больше шататься. Европейское единство выгодно простым людям, трудящимся, но оно не выгодно владельцам корпораций, заводов и нефтевышек. И опять все идёт по схеме, описанной Владимиром Лениным сто лет назад.

Выход из этого замкнутого круга указал тоже Ленин – переход от капиталистического к социалистическому устройству стран Европы. В Европе, где не будет частной собственности на средства производства, где не будет жадных олигархов-капиталистов, не будет и объективных серьёзных причин для конфликтов между странами. Лондонскому рабочему нечего делить с рабочим из Парижа!

Ещё один актуальный вопрос современной европейской политики, ответ на который мы тоже находим в работах Ленина – миграционный кризис. В 2015 году в Европу хлынул поток беженцев из стран Африки и Азии. По разным данным, за 2015 год прибыло от 1 миллиона до 1,8 миллиона легальных и нелегальных мигрантов. Причиной стали кровопролитные войны, перевороты, этнические чистки и политические репрессии, а также глубокий экономический кризис, в которые погрузилась мировая периферия в начале ХХI века. Обычно говорят, что Европа оказалась неспособной принять такое количество беженцев. Но правда состоит в том, что власти Европы, а также поднявшие голову ультраправые партии и движения и сочувствующие правым популистам массы и не желали этого делать. В то время как добровольцы из филантропических организаций и левые активисты, а также просто добрые, сердобольные люди пытались помочь беженцам, приносили им еду, одежду, помогали адаптироваться, выучить язык, буржуазные политики занимались тем, что закрывали границы, запрещали судам со спасёнными африканцами швартоваться в европейских портах, вели переговоры с Турцией и государствами севера Африки о возвращении беженцев (понятно, что в лучшем случае их ждало там прозябание в лагерях, похожих на концентрационные).

Ультраправые внушали обывателям отвратительную примитивную схему, не имеющую ничего общего с реальностью: дескать, есть «цивилизованные люди» – европейцы и североамериканцы – и есть «дикари» из Африки и Азии. «Цивилизованные люди» якобы в силу врождённых добродетелей трудолюбивы, законопослушны, креативны, и то, что их уровень материального благосостояния в несколько десятков раз выше, чем у нигерийцев или сомалийцев, как раз следствие этого обстоятельства. Что же касается «дикарей», то они, внушали ультраправые, от природы ленивы, глупы, завистливы, агрессивны, они стремятся в цивилизованную Европу, чтобы пользоваться благами социального государства и при этом бездельничать и заниматься грабежами и сексуальным насилием. Отсюда заключение – европейцы просто из чувства самосохранения должны изгнать их и отгородиться от них такой же стеной, какой Трамп собирается отгородиться от мексиканцев!