Шрифт:
— И как ты поступил? Тоже стал мстить? — Алена нервно сглатывает, словно я убийца.
— Я собрал рюкзак и ушел в армию. Записался в спецназ и после подготовки поехал в тур по горячим точкам.
— А брат?
— Герман всегда был умнее, — усмехаюсь. — Этот жучара уже тогда неплохо зарабатывал, потому пошел другим путем. Он подал документы в один из английских вузов и свалил учиться.
— Все разошлись… Отец не пытался вас вернуть?
— Никогда.
Устраиваю Аленку у себя на коленях. Надо заканчивать с этой болтовней и браться за более серьезное дело.
— Там, в доме твоего папы, мне показалось, что он скучает. — Жрица не сопротивляется. Разрешает снять с себя пижамный топ и пожамкать грудь.
— Папаша был только рад, узнав, что мы свалили. Без мамы вся семейная связь накрылась медным тазом. Ни я, ни Герман не хотели идти по его стопам. А жить под одной крышей… нам резко стало тесно.
— Вам, наверное, было тяжело… так в одиночку.
— Шестерки отца какое-то время присматривали за нами. Герман не раз замечал хвост. Мой прапор периодически вел себя как наседка. А потом Черный понял, что детки выросли, и опека прекратилась.
— Надолго?
— Отец не вспоминал обо мне вплоть до свадьбы. Сын мент — не то, чем гордятся в его кругах. А затем Лариса родила Катю, и в Черном внезапно включился дед.
Укладываю свою Аленушку на спину и решительно раздвигаю длинные ножки.
— Ну и биография у тебя, майор!
Судя по тому, как задорно блестят зеленые глаза, моя исповедь сработала, как надо. В светлой головушке жрицы не осталось и следа от тревоги.
— Предпочитаю, чтобы женщина думала о моем члене, а не о моем прошлом.
Кое-как задеревеневшими от ожидания пальцами натягиваю презерватив. И тут же, без прелюдии толкаюсь в тесную плоть.
— Егор… — всхлипывает Алена. — Да!
Блондинистая шевелюра скользит по подушке. Острые соски стреляют в потолок.
Разгон от скромной мамашки до влажной ночной жрицы — одна секунда.
— Вот этот разговор нравится мне больше. — Вынимаю член и делаю новый толчок. Вхожу в мою Аленушку по самые яйца. До тумана перед глазами. — Давай еще!
Глава 38
Терапия сексом приносит свои плоды уже к двенадцати. Роскошная затраханная женщина сладко спит на моем плече. Все мышцы расслаблены. Волосы шелковыми прядями лежат на груди и подушке.
Судя по улыбке на красивом лице, в сновидениях тоже полный порядок.
Хотел бы я вырубиться так же беззаботно, но не могу.
Не сегодня!
Не после всего того, что узнал об Аленке.
Вместо сна, глажу свою женщину по спине и сверлю взглядом точку на противоположной стене комнаты.
Время, мать их, открытий!
Скулы сводит от злости, стоит провести ладонью по лопаткам Аленки. Костяшки на кулаках вспыхивают, стоит коснуться грубого шрама.
Еще недавно я и не присматривался к этой отметине. Не интересовался, как моя жрица умудрилась получить такую «красоту». У самого хватало подобных украшений. Что-то из детства, что-то из армии, что-то с работы.
Когда Алена снимала одежду, не до шрамов становилось и не до откровений. Трахались как кролики. Жрица — словно первый раз в кайф, с оргазмами и бешеной пульсацией. Я… как внезапно излечившийся диабетик в люксовой кондитерской.
Член готов был стесать об эту женщину. Нырнуть в нее и утонуть с концами.
Впервые за долгое время даже любимая работа отошла на второй план. Вместо поимки всяких уродов сутками напролет думал, в какую позу поставить это сладкое совершенство и как отыметь, чтобы заорала от удовольствия.
Охрененно было. Комфортно… мне! А она все это время молчала о шраме и тряслась, боясь встретиться с мужем.
Последняя мысль выносит мозг особенно жестко. Среди всех ментов на земном шарике судьба свела эту женщину именно со мной, а я чуть не профукал единственную выжившую жертву своего маньяка.
Нежную, тихую, умненькую и такую красивую, что хочется перевернуть к чертям весь город и найти сволочь, мучившую ее несколько лет.
Раньше я не понимал, что после убийства матери чувствовал отец. Он был для меня окончательно слетевшим с нарезки уголовником. Бешеным псом, которого боялись пристрелить даже заклятые враги. А теперь… самого разъедает от того же бешенства.
Рвать готов.
И не из-за жены, не из-за любовницы, с которой после развода трахался до скучного привыкания. А из-за первой встречной жрицы с мешком тараканов в черепушке.