Марк проходит и, не сводя с меня взгляда, одной рукой закрывает за спиной дверь. Он третий мужчина, который видит меня в этом образе, но его взгляд отличается. Там тот же восторг, там много огня, но есть что-то такое, что я никак не могу разгадать. Могла бы даже заявить — любовь. Если бы не оттенок тихой грусти, сбивающий с толку.

— Тебе так идет цвет моей души, — делает чудной комплимент, от которого мои брови взлетают вверх, но сердце обволакивает теплом. — Безумно красивая, Тась. Но ты знаешь, что я хочу… — лукаво ухмыляется, а я перекидываю волосы на грудь и поворачиваюсь к нему спиной.

— Твою же!.. — шумно набирает в грудь воздух, задерживает дыхание и выдыхает под давлением, вызывая улыбку.

Марк подходит ближе, слышу его тяжелое дыхание. Проводит кончиками пальцев от шеи по позвоночнику. От удовольствия закрываю глаза, низ живота наливается тяжестью.

— Красавица, — шепчет Марк и целует мое плечо. — У меня для тебя кое-что есть.

— Что? — переспрашиваю кокетливо и поворачиваю голову.

Марк вместо ответа целует меня в губы. Чувственно, с наслаждением. Когда отрывается, у меня не сразу получается открыть глаза. Он в этот момент просовывает обе руки под моими и открывает большой бархатный футляр, показывая мне невероятное колье из переплетения тонких цепочек, две из которых особенно длинные, со вставками из искрящихся камней.

— Задом наперед, — хмыкает Марк. — Примеришь?

— Марк, оно…

— Нравится?

— Очень! — захлебываюсь своим восторгом.

Никогда не умела принимать подарки. Особенно, дорогие. Мне неловко делается, а слова благодарности застревают в горле. И когда он надевает его на меня, не придумываю ничего лучше, как развернуться и, зажав его лицо ладонями, горячо поцеловать.

— И сережки к нему, — бормочет Марк. — Не целуй меня так, если хочешь куда-то выбраться сегодня.

Отстраняюсь, а он обнимает меня одной рукой за спину, вторую пропускает через волосы и сжимает шею. Смотрит на меня так пьяно, что хочется сползти на пол, утащив зеленоглазого нахала, захватившего мои эмоции, за собой. И целует сам. Страстно, по-взрослому, взрывая фейерверки по всему телу.

— Марк, я больше не могу, — стону ему в губы. — Не могу…

Сама расстегиваю молнию на платье и снимаю лямки с плеч. Марк как завороженный наблюдает, как лоснящаяся ткань ниспадает к моим ногам, обнажая грудь. Подхватывает под бедра и, на ходу снимая ботинки, несет в спальню.

Очень бережно со мной. Импульсивно, горячо, но осторожно. Как будто напоминает себе, что нам еще, вообще-то, в люди выходить. Прическу не портит, но губы зацеловывает яростно. Рубашку и брюки вешает на спинку стула, а не расшвыривает, как обычно. Рычит и стонет от перевозбуждения, повелительным жестом сжимает шею, с усилием мнет тело, но трусики аккуратно кладет на тумбочку. Правда, все эти мелочи замечаю уже после.

— Спасибо, — прерывисто шепчет мне в ключицу. — Чуть не сдох.

Расслабленно смеюсь от его заявления и сбегаю в ванну привести себя в порядок. Выхожу и смеюсь только громче: Марк поджидает у двери в одних носках.

— Продолжай насмехаться, девочка, и мы сегодня точно никуда не выйдем. А я чертовски голоден… — шепчет угрожающе, напирая на меня.

Обхватывает обеими руками и прижимает к себе, снова распаляясь. Нежно целует в губы и неожиданно отпускает.

— Я хочу провести с тобой время в вертикальном положении. Очень. Будь хорошей девочкой, оденься, пока я не вернусь.

Успеваю даже обуться. В итоге я — в платье, туфлях и с палантином на плечах, полностью готовая к выходу (только губы подкрасить), а этот чертовски соблазнительный нахал по-прежнему в одних носках.

— Ты так не выйдешь, — сообщает строго и уходит в комнату одеваться, пока я пытаюсь вернуть челюсть на место.

— В смысле? — взвизгиваю, дождавшись его.

— В прямом.

— У меня нет ничего сверху, что бы подошло к этому платью.

— Все, что теплое и прикрывает зад вполне подойдет, — заявляет безапелляционно.

— Я не зайду в ресторан в пуховике поверх вечернего платья, — капризно скрещиваю руки под грудью.

— Значит, ты туда не зайдешь.

— Да что за принципы! Я уже взрослая девочка и вполне могу сама решить, в чем мне пройти пять метров.

— Хватит спорить, все равно будет по-моему. — От такой наглости снова открывается рот. — Давай-давай, — поторапливает. — Снимай с себя эту тряпочку и одевайся нормально. И я тебя услышал. В ресторан в пуховике ты не войдешь.

Ладно, это уже больше похоже на компромисс. С неудовольствием кошусь на него, но накидываю длинный пуховик. Марк ногой пододвигает мои дутики, держа руки в карманах. Смотрит свысока из-под полуприкрытых век.

— Начало вечера мне понравилось больше, — ехидничаю и скидываю туфли, отшвыривая их в его сторону. — Пакетик с кухни принеси. В клатч они не влезут, — кривляюсь, заталкивая ноги в тепло.

Марк давит улыбку, наклоняется, берет обе туфли в одну ладонь, ухватившись за каблуки, перекидывает их через плечо. Бросает на себя взгляд в зеркало, и улыбка превращается в дерзкую ухмылку. Черт, он и вправду классно смотрится! Не то, что я…

— Я похожа на… — начинаю ворчать, но Марк перебивает: