3. Обыск в комнате Анны не выявил ничего подозрительного. Отец Анны и ее друзья подтвердили, что вплоть до исчезновения ее поведение ничем не отличалось от обычного.

4. Ее однокурсница Лора Петерсон, дуо, утверждала, что они с Анной договорились встретиться на мосту Тринити в 22:45, чтобы смотреть вместе салют, но Анна так и не пришла.

5. По всей видимости, у Анны не было постоянного друга, хотя, по словам Лоры, она часто встречалась с университетскими парнями.

6. В принадлежащей Анне промокшей сумке «Шанель», выловленной гребцом клуба «Питерхаус» из-под моста неподалеку от Мидсаммер-Коммон 17 июня 1995 года, находились билет на майский бал в Тринити (на ее имя), палочка туши для ресниц, тюбик с розовым блеском для губ и компактная пудра. Там также находился ее дневник и набор для теста на беременность – об этих находках прессе сообщено не было. Речная вода размыла чернила в дневнике, и записи расшифровать не удалось. Я отослал дневник экспертам, чтобы те проанализировали следы от нажима, но ко времени Анниного возвращения их отчет еще не был готов.

К сожалению, я не вижу связи между Анной Мэй Уинчестер и Клэр Эванс. Тогда почему Клэр пришла на Парксайд спрашивать об Анне? И откуда такое облегчение у нее на лице, когда я сказал, что через девятнадцать дней девушка нашлась?

Я снова просматриваю бумаги, но связь между двумя женщинами так и остается безнадежной иллюзией. Скорее всего, это копание в допотопных заморочках некогда пропавшей Анны Мэй Уинчестер – непозволительная трата времени. Наверное, миссис Эванс говорит правду и ее интерес к делу Уинчестер действительно объясняется тем, что оно совпадает по времени с фактическим провалом у нее в голове.

Нужно срочно возвращаться к делу Софии Эйлинг. Особенно если я хочу до конца дня поймать убийцу.

Я уже готов захлопнуть папку с именем Уинчестер, когда вдруг замечаю в правом нижнем углу верхнего рапорта нацарапанные карандашом очень мелкие буквы и цифры: АЗП007.

Факт: вскоре после поступления в полицию я придумал простенький код для собственного пользования. Эти знаки говорят мне, что в закрытом на ключ нижнем ящике моего письменного стола хранится предмет, имеющий отношение к расследованию дела Уинчестер. На предмете будет маленькая наклейка с номером 007.

Предмет предназначен только для моих глаз.

Это обнадеживает. Полагаю, на дело Уинчестер стоит потратить несколько лишних минут. Я отправляю папку обратно в ящик и бегу по лестнице к себе в кабинет, захватив по пути чашку кофе из автомата.

Закрываю дверь, отпираю нижний ящик стола и начинаю в нем рыться. Вскоре выкапываю АЗП007.

Это аудиокассета без наклеек.

Факт: АЗП007 – это сокращенно «аудиозапись показаний № 7».

Ну конечно. Факт: в самом начале службы я сделал несколько тайных записей своих бесед с людьми. Мой первый учитель как-то признался – однажды вечером, после многих стаканов пива, – что успешно разрешил один сложный случай после того, как тайно записал на диктофон разговор с вроде бы посторонним уголовником и потом прослушал запись. Вдохновленный его примером, я стал носить под рубашкой диктофон, включавшийся по голосовой команде, на некоторые беседы, особенно если предстояло иметь дело со сложными людьми. Никаких санкций у меня при этом, конечно, не было. Но в те времена я был убежден, что эти тайные записи являются полезной мерой предосторожности. Если вдруг встанет вопрос о качестве моей работы, у меня будет чем прикрыть задницу. Можно также прослушать их, если во время беседы я что-то упустил. Оглядываясь назад, я дивлюсь своей беспечности.

Видимо, уверенность приходит с опытом.

№ 7 – это наверняка тайная аудиозапись моей беседы с Анной. Рапорт от 10 июля говорит о том, что разговор продолжался десять минут. Пожалуй, я потрачу их еще раз. Возможно, в этой беседе Анна называла имя Клэр Эванс, но тогда, давно, это не показалось мне достойным упоминания в рапорте.

Плеер для микрокассет лежит в дальнем углу того же ящика. Я достаю его, ставлю кассету и нажимаю на кнопку. Вслед за статическим потрескиванием раздается мужской голос. Я морщусь (не знал, что в молодости мой голос звучал так пискляво).

М: Не могли бы вы мне сказать, где вы находились между вечером бала и днем, когда вы появились у Лоры?

Ж: Это секрет.

М: Что с вами произошло за эти девятнадцать дней?

Ж: Много чего. Много разного.

М: Например?

Ж: Многое происходит. Нравится нам это или нет.

М: Но что «многое»?

Ж: Я же сказала: это секрет.

М: Через несколько дней после вашего исчезновения мы нашли под мостом сумку, недалеко от Мидсаммер-Коммон. В ней находился билет на бал на ваше имя. Как ваша сумка туда попала?

[Пауза.]

Ж: Сумки иногда плавают.

М: У вас ее отобрали?

Ж: Попробовали бы они это сделать.

М: Значит, вы потеряли сумку?

Ж: Нет.

М: Как же тогда с ней расстались?

Ж: Мне она больше не нужна.

М: Почему?

Ж: У меня достаточно багажа за плечами.

М: Я вас не понимаю.

Ж: Кроме денег, ничего не нужно.

М: На что вы потратили свои деньги?

[Пауза.]

М: Мы также нашли в сумке ваш дневн…

Ж: Дневники нафиг не нужны.

[Короткая пауза.]

М: Как же вы вели записи? Где-то в другом месте?

Ж: Я похожа на человека, которому надо срочно что-то вспомнить?

М: Мы нашли у вас в сумке набор для теста на беременность. Вы думали, что беременны?

[Долгая пауза.]

Ж: Я больше не хочу… говорить. Утром сестра что-то опять мне вколола.

М: Но мы должны выяснить, что с вами случилось. Пожалуйста, будьте откровенны.

Ж: Все задают одни и те же мудацкие вопросы. Папаша утром уже спрашивал.