Я шагнул вперед так, чтобы лучше видеть собравшихся людей, и заговорил:

— Перед тем, как найти якоря, я обнаружил благое магическое создание, покрывающее все пространство Обители. У меня есть основания полагать, что это благословение Пресветлой Хеймы, ожившее и обретшее разум…

— Что? — выдохнул кто-то из магистров. — Как это…

— Так вот, — я повысил голос, чтобы заглушить поднявшиеся шепотки. — Благословению не нравится, когда в Обители что-то крепится глубинными магическими якорями. Такая магия истончает благословение, делает его работу более трудной. Поэтому больше никаких якорей! А если где-то в Обители они еще используются, то их следует убрать.

Шепотки стихли. Теперь на меня смотрели десятки изумленных глаз.

Я опустил взгляд на золотые искры «ковра», уже успевшие покрыть мои руки.

— Это все, что ты хотел? — спросил я негромко.

Искры будто задумались, продолжая подпрыгивать на тех местах, до которых поднялись, а потом начали медленно спускаться. Значит, я угадал верно.

— Собственно, это все, — повторил я уже во весь голос. Потом повернулся к Таллису. — Благодарю, верховный магистр.

— Мы… э… мы всегда рады услышать пожелания от благословения богини, — отозвался тот странным тоном.

Вперед неожиданно протолкалась одна из иерархов, круглолицая женщина средних лет, немного напомнившая мне Изольду. В ее глазах сияло почти детское любопытство.

— На что похоже благословение богини? — спросила она.

— На… — я на мгновение задумался, как лучше сформулировать. — На теплый ковер тихой радости, сотканный из солнечных искр.

— О! — выдохнула она. — Как бы я тоже хотела его увидеть!

— Смотрите! — позвал кто-то. — Откат закончился!

Я развернулся. Откат действительно полностью исчерпал себя, и битва магий внутри щитов завершилась. Теперь на статуе остался лишь тонкий слой магической защиты, ничем не закрепленный, снять который мог любой мало-мальски сильный маг. Все вопросительно уставились на Таллиса, ожидая его приказа — и только я смог увидеть, как солнечные искры с неожиданной скоростью метнулись по этой защите вверх и как она начала на глазах истаивать. Несколько мгновений — и искры перекочевали уже на саму статую и будто бы вгрызлись в нее. Даже, я бы сказал, вгрызлись с ожесточением, если, конечно, такое можно сделать с металлом.

Несколько голосов громко охнули, когда золото потекло. Сперва плавиться начало лицо статуи — и крупные капли металла напоминали слезы. Потом течь начали руки, торс, ноги — и вскоре на постаменте остался лишь огромный оплавленный ком драгоценного металла.

Лопотание искр стало громче, приобрело довольный оттенок, и они разлетелись в стороны, смешавшись с остальным «ковром».

— Что ж, — после паузы проговорил Таллис. — Историю со злосчастной статуей можно считать завершенной. — Потом повернулся к Семаресу, который вернулся от здания суда как раз вовремя, чтобы застать разрушение статуи. — Распорядись об охране золота, ну и в целом проследи, чтобы все было в порядке. В детали вдаваться не буду — ты лучше меня знаешь, что и как следует сделать.

Тот поклонился, принимая приказ, и Таллис посмотрел уже на всю толпу магистров и их свиту.

— Что ж, день сегодня был насыщенным событиями и интересным. Просто на редкость интересным. Так что предлагаю всем разойтись по домам и помолиться Пресветлой Хейме, чтобы в будущем наша жизнь оказалась чуть более скучной.

По толпе кое-где прокатились смешки, хотя по лицам большинства было видно, что за скучную жизнь они готовы помолиться вполне искренне.

Я вопросительно взглянул на Теагана — перед возвращением в дормитории мне следовало еще переодеться из жреческой мантии в свою форму, а она осталась в его доме. Но сказать я ничего не успел — Таллис в несколько шагов оказался рядом, и на плечо мне легла тяжелая рука:

— А с нашим сегодняшним героем мы еще побеседуем. Уважишь старика, а?

Отказ, конечно, не подразумевался.

Мы втроем — Теаган присоединился молча — прошли где-то половину пути до дворца Таллиса, когда верховный магистр заговорил.

— Тебе нужно научиться сдержанности, племяш. Конечно, это выглядело впечатляюще — как же, способность общаться с благословением богини и передавать его желания! У тебя отличное воображение, хвалю! Но стоило бы оставить это для следующего раза. Даже то, что ты сумел замедлить мощный магический откат, поражает достаточно, не стоило изумлять магистров слишком уж сильно за один день.

— А-а, — протянул я, даже не зная, на что тут в первую очередь отвечать. — Защита включена?

Таллис кивнул и поднял руку с перстнем, где ярко горел синий камень.

— Я учту ваш совет об… умеренности, — проговорил я, а потом добавил, — дядюшка.

С губ Таллиса сорвался смешок.

— Вот только, — продолжил я, — я был вынужден озвучить желание благословения, иначе оно было бы весьма недовольно. Ему действительно очень не нравятся магические якоря.

Таллис некоторое время молчал, потом вздохнул.

— Мне приходилось слышать, что есть люди, которые настолько очаровываются собственной выдумкой, что сами начинают в нее верить. Правда, до сегодняшнего дня таких людей сам я не встречал. А может, в моем присутствии они понимали, что не так уж сильно увлечены своим воображением.

Я смотрел на него, хмурясь. Вот как доказать человеку, который не видит слои этера и мне не верит, что благословение действительно живое и по-своему разумное?

Поддавшись импульсу, я наклонился, зачерпнул полную горсть солнечных искр и повернулся к Таллису: