Оказывается, что не только английские газеты интересовал чемпионат по французской борьбе, где встретились наша и английская сборные. Французские периодические издания делегировали на соревнования своих представителей. И теперь нас окружили неугомонные и голодные репортёры. Как местных, так и центральных изданий. Не знаю, как ребята, а я дико устал. В первую очередь от переживаний, ну и дорога тоже утомила. Да ещё в проливе штормило и нас неприятно помотало. Но я понимаю, что если не давать пищи для писак, они придумают всё сами. Поэтому отвечаю на разнообразные вопросы. Но писаки облепили именно меня и уже добрались до моего прошлого и России. По моему знаку Гюстав перенёс пресс-конференцию на следующий день. Лучше мы сами дадим им правильную картинку для освещения нашего турне.

А через два дня нам рукоплескал Париж. И это не преувеличение. На площади Этуаль, где расположена знаменитая триумфальная арка наши экипажи застряли в толпе горожан. И что интересно, Гюстав не смотрит мне в глаза, стеснительно отводит. Вот же поросёнок, уверен, его рук дело. Тут даже возвели лёгкую трибуну, куда потащили нашу команду. Ну, его понять можно, это его день. Его миг славы. Уверен, стоит вскоре ожидать толпу желающих в его школу. Да и на бои с нашим участием наверняка повалят зрители.

Мы стояли как идиоты и махали руками. Одновременно с опасением наблюдали, как толпа кровожадно пыталась подобраться к нашим слабозащищённым тушкам. Положение спас какой-то член правительства. Сейчас столичная мэрия упразднена новым президентом и от его имени нам даже вручили памятные дипломы. Только через час нас освободили и с помощью жандармов мы добрались до дома.

Не скоро наша жизнь вернулась в размеренное русло. Но после посещений всяческих светских тусовок нас наконец-то оставили в покое.

Не знаю точно, что повлияло на решения Гюстава, но он согласился на строительство нового загородного клуба по образцу лондонского сооружения сэра Генри. Я понимаю, что вся нагрузка ложится на него. Выбор место, подготовка проекта и само строительство. Он же будет искать спонсоров. Одни мы не потянем такой большой проект. Но я даю на это дело почти все свои средства. Ну и мой авторитет в ту же копилку. На меня будут ходить будущие члены клуба. Со мной захотят опрокинуть по стаканчику и похвастаться позже на вечеринке у друзей, — «вчера месье Саутин, наш чемпион, поведал мне о своих планах…»

Этот момент тоже нужно учитывать в будущем распределении прибылей.

А ещё у меня радость, объявился Жан. Я так рад его видеть, а ещё слышать его смешной русский. У парня трагедия, умерла матушка. И теперь он остался вдвоём с сестрой, за которой требуется определённый уход.

— Жан, дружище, а ты же хотел купить домик в своём городишке, — мы сидим в кафе и не можем наговориться.

— Да нет, какой домик? Я как вернулся, сразу понял, что матушка не протянет долго. А зачем мне тогда своё жильё. Родни у нас в Лангедоке нет, так что я решил перебраться поближе к вам.

Слово за слово и выяснилось, что Жан уже переехал в Париж. С сестрой снял пока недорогое жильё на улице Сен-Мар и сейчас ищет применение своим способностям.

— Жан, так это отлично. Уверен, Гюстав возьмёт тебя в команду. А мне как воздух необходим проверенный спарринг-партнёр. Жалко, ты не смог поехать с нами в Англию.

На парня приятно смотреть, он и в самом деле хорошо ко мне относится. И очень жалеет, что не посмотрел на мой последний бой.

Мари произвела на меня неоднозначное впечатление. Невысокая, светловолосая с большущими зелёными глазами. Черты лица мелкие, но правильной формы. Когда она сидит, то её увечье незаметно. А вот при попытке встать приходится ей помогать. Правая нога у неё не работает, и девушка пользуется тростью. Или помощью брата. Телосложение субтильное, говорит быстро, но грамотно. Чувствуется, что ей дали определённое образование. Но вот когда я заговорил с нею на тему политического устройства Европы, то понял, что сделал глупость. Знаете, у людей с физическими проблемами часто формируется своеобразный комплекс. Это и боязнь, что заметят ущербность и некая нетерпимость к чужим суждениям. Бедная девушка почти не выходит из дома. Она сидит в своём кресле на балконе и смотрит на пролетающую жизнь. Психика, конечно, страдает. Вот и сейчас она неожиданно вспылила и тут же замкнулась в себе. Такое ощущение, что сейчас расплачется. Брат сразу перевёл разговор на другую тему. И я его охотно поддержал.

Гюстав показал мне стопку свежей прессы. Ну-с, посмотрим, о чём он говорил.

Я перелистывал центральные парижские газеты. Почти все перепечатали статью журналиста, которому мы накануне дали интервью. Это была не моя инициатива, но я отлично понимаю важность известности и рекламы. Мы проговорили втроём почти два часа. Говорили и о России, о моей жизни в Санкт-Петербурге. Его позабавило, что я помогал деду-кузнецу. Также я дал прогноз о развитии спорта в целом и борьбы в частности. Уделили мы и внимание нашему новому клубу. При этом упирали на патриотичность и необходимость этого мероприятия. Расстались вроде довольные друг другом, к тому же Гюстав на прощание передал писаке нечто, сильно смахивающее на стопочку банкнот.

А сейчас я читаю его статью в газете »Journal de I Empre«. В целом тон весьма положительный. Прикольно, что видимо я получил своё прозвище. Все известные борцы принимают прозвища, связанные с их внешностью или местом рождения. Например „Боннет, бык из нижних Альп“, или „Эдвард, неугомонный людоед“. А вот с лёгкой руки журналюги и остальные газеты окрестили меня „Фебус из России“. Думаю, что это аналог современного Аполлона. По-древнегречески Феб или Фебус. А может на латыни это так звучало, не суть.