Меня затапливает ревностью, злостью от безысходности, ненавистью к суке-судьбе за то, как она поступает с нами. Или это не она, а мы сами творим ее?

Они общаются, а я натягиваю на лоб капюшон, скрывая лицо. Отсюда мне не слышно, о чем они говорят, но вижу, кто Ксюша хочет сбежать, а Иман продолжает заливать ей в уши.

Блять, свали ты уже с горизонта и не беси меня. Но он упорно крутится вокруг нее. Я уже готов сорваться и подойти к ним, как наконец Ксюша прощается и заходит в подъезд, а Амаев спешно садится в тачку и уезжает.

Выкуриваю еще одну сигарету. Башка тут же начинает гудеть. Я закидываю обезбол в глотку, проталкиваю насухо, без воды. Таблетка неприятно царапает горло, но достигает желудка.

Подхватываю пакет и иду к подъезду. Захожу следом за какой-то бабулей.

— Вы к кому? — спрашивает консьержка.

— Я в семьдесят четвертую. Доставка! — показываю ей пакет и спешно иду к лифтам.

Поднимаюсь на нужный этаж, а перед дверью Ксюши ловлю дежавю. Вспоминаю предыдущий раз, когда я приезжал сюда. Окрыленный и счастливый. Припер все цветы, которые только поместились в руки.

Тогда я думал, что вот оно, мое счастье, и наконец у нас все наладится. Картинки счастливого будущего были настолько реальными, что я, идиот, поверил в них и это новое будущее.

Поднимаю руку и звоню в дверь. Она распахивается через несколько секунд, и появляется голова Ксюши. Бывшая жена рассматривает меня, хмурится. На ней та же одежда, видимо, не успела переодеться, лишь обувь сняла.

— Ты? — спрашивает просто.

— Я, — киваю.

Она молча отступает назад и пропускает меня в квартиру. Я, не теряя времени, захожу внутрь. В коридоре полумрак, включена лишь слабая ночная подсветка, и я не вижу выражения лица Ксюши.

Скидываю кроссовки и остаюсь стоять у двери.

Ты тут хозяйка, родная. Только тебе решать, что делать дальше. Единственное, о чем я могу молить тебя, — дать мне еще один шанс.

Ксюша будто слышит мой внутренний монолог и двигает подбородком.

— Проходи на кухню, — ее голос страшно усталый. — Я поставлю чай.

Что ж, этого мне будет достаточно. Для начала.

Ксюша

Хромая, Кирилл идет следом за мной в кухню.

Тут горит только светодиодная подсветка, я не стала включать верхний свет. Я бы сказала, что создается романтическая атмосфера, но это и близко не так.

Мой бывший муж ставит на стол большой пакет.

— Что тут? — спрашиваю, не глядя Кириллу в лицо.

— Фрукты, ягоды, — просто отвечает он.

Мои брови начинают ползти вверх, но я останавливаю себя.

Что ж. Я удивлена. Приятно удивлена. Иман безостановочно таскает мне красные розы, будто издеваясь надо мной. А я безостановочно выношу их на балкон. Там уже не остается места, да и выходить туда лишний раз не хочется — все пропитано приторно-сладким запахом цветов.

А Кирилл купил фрукты, и это очень тонко. Я не знаю, может быть, это просто совпадение? Из всех возможных гостинцев он принес именно то, чего мне хочется.

— Спасибо, — благодарю его и быстро разбираю пакет.

Мою апельсин, сажусь за стол. Кирилл делает два шага, хромая, и опускается на стул напротив меня.

— Что с ногой?

— Ничего смертельного, — отвечает и наконец-то скидывает капюшон.

Я вскрикиваю, тут же закрывая рот рукой.

Вся голова и лицо Кира в царапинах. Он обрит, сбоку от виска и дальше по голове идет шов, обильно смазанный зеленкой. Мне хочется вскочить и побежать в сторону Кира, обнять его, ощупать все тело. Есть ли еще повреждения? Сердце обливается кровью от этой картины. Но ноги у меня ватные, я просто физически не могу поднять себя.

— Боже, Кир! Что произошло? — спрашиваю со слезами на глазах.

— Ну-ну, детка, — усмехается он беззлобно. — Перестань! Еще слез твоих не хватало. Вот он я, живой и практически здоровый, ничего смертельного.

— Ты подрался?

Кир поднимает брови:

— Почему это сразу подрался? Нет. Меня сбила машина, — отвечает он, а я снова закрываю рот рукой. — Ушибы, ссадины. Легко отделался, короче.

— А это что? — указываю пальцем на голову.

— Черепушкой по асфальту проехал.

— Сотрясение?

— Не без того.

— Где ты был последнюю неделю, Кирилл? — спрашиваю с жалостью, уже заранее зная ответ. С такими болячками дома не лежат.

Вместо ответа Кир отмахивается.

— Почему мне ничего не сказал? — меня злит то, что он скрыл от меня это происшествие.

— И что бы ты сделала? — он спрашивает без сарказма.

Прожигает меня своим темным взглядом.

— Как минимум проведала бы тебя, — со злостью прикусываю губу.

— Там лежали люди со вскрытыми черепами и развороченными конечностями. Нахера оно тебе надо, Ксюша? Ты бы свалилась в обморок, и все.