— Я… всегда буду… с… тобой, — сказала Поппи, и я заметил желтоватость ее кожи, услышал, как ужасающее хриплое дыхание углубилось и стало более хаотичным. Нет… нет, нет, нет… — Мы… — Поппи сделала слабый вдох, затихающий выдох, — встретимся снова…

— Поппи… — успела я сказать, прежде чем меня одолели мучительные рыдания. Я опустила голову на грудь Поппи и почувствовала, как ее слабые руки обхватывают меня. Возможно, она теряла силы, но эта хватка ощущалась как надежное одеяло вокруг меня. Я не хотел отпускать.

«Я… люблю тебя… Саванна. Так… много, — сказала Поппи, борясь с замедлившимся дыханием, чтобы говорить. Я зажмурился, тщетно пытаясь удержаться. Поппи поцеловала мои волосы.

«Саванна». Голос мамы донесся до моих ушей. — Детка… — прошептала она. Я поднял голову и встретил слабую улыбку Поппи.

— Я люблю тебя, Попс, — сказал я. «Ты была лучшей старшей сестрой, о которой я когда-либо мог мечтать». Поппи сглотнула, и ее глаза заблестели от слез. Я изучал ее лицо. Она была так близка к тому, чтобы покинуть нас. Я запомнил зелень ее глаз, естественные пряди тепла в ее темных волосах. Теперь она была бледна, но я сохранил воспоминания о персиковом оттенке ее мягкой кожи. Я сохранил воспоминания о ее сладком аромате, окутывающем меня, о ее лице, полном смеха и жизни.

Я не хотел отпускать ее руку, я не знал, смогу ли я когда-нибудь это сделать, но когда мама сжала мои плечи, я так и сделал, отказываясь оторваться от ее взгляда, пока мама и папа не подошли к кровати и не закрыл ее от моего взгляда.

Я отшатнулся назад, потрясенный. Ида схватила меня за руку и свернулась калачиком у меня на груди. Я наблюдала почти отстраненно, как мама и папа целовались, держали Поппи на руках и прощались. Белый шум наполнил мои уши, когда мама и папа отошли назад, а Руне подошел к кровати. Я остался, как вкопанный, Ида рухнула на мою грудь, тетя ДиДи, мама и папа развалились в стороне от комнаты, а Руне что-то сказал Поппи, затем наклонился и поцеловал ее в губы…

Я задержала дыхание, когда через несколько секунд он медленно отступил назад. И я смотрел это. Я наблюдал за лицом Руне и по его разбитому выражению увидел, что она ушла. Эта Поппи ушла от нас...

Голова Руне тряслась, а мое сердце до невозможности трещало еще сильнее. Затем он выскочил из комнаты, и одновременно с этим я с оглушительным грохотом врезался обратно в здесь и сейчас. Звук мучительного плача был первым, что встретил меня, разрушительные звуки разрезали мою душу пополам. Я посмотрел на маму, затем на папу. Мама упала на пол, папа пытался удержать ее на руках. Тетя ДиДи отвернулась к поддерживающей ее стене и неудержимо рыдала.

— Сав, — крикнула Ида, крепче сжимая мою талию. Я прижал Иду к себе. Держал ее, пока я смотрел на кровать. Посмотрел на руку Поппи. Ее рука, неподвижно лежавшая на кровати. Ее пустая , неподвижная рука. Казалось, все происходило в замедленной съемке, как в каком-то трюке с камерой, используемом в кино.

Но это была реальная жизнь. Это был наш дом. И это была моя любимая сестра на кровати. На кровати, рядом никого нет.

Мама потянулась к Иде. Моя младшая сестра упала в объятия наших родителей, но я двигался вперед, как магнит притягивал меня к Поппи. Словно какая-то невидимая сила, какая-то прозрачная нить манила меня туда, где она лежала.

Заикаясь, я обогнул кровать. И я замолчал. Я замер, глядя на Поппи. Из ее рта не вырывалось дыхание. Ее грудь не поднялась, щеки не покраснели. И все же, она была так же прекрасна в смерти, как и в жизни. Затем мой взгляд снова упал на ее пустую руку. Его перевернули, как будто хотели, чтобы его держали в руках, всего лишь в последний раз.

Поэтому я сел на край кровати и взял ее за руку. И пока я сидел там, я почувствовал, как что-то во мне изменилось. В тот момент я потерял в своей душе что-то, чего я знал, что никогда не верну. Я поднес холодные пальцы Поппи к своим губам и поцеловал ее мягкую кожу. Затем я опустил наши переплетенные руки на колени. И я не отпускал. Я бы не отпустил.

Я не был уверен, что смогу это сделать.

Потеря дыхания и движущиеся облака

Саванна

Возраст семнадцать

Блоссом Гроув, Джорджия

НА ПОЛЕ ЛИНОЛЕУМА БЫЛО РОВНО СОРОК ДВЕ ТРЕЩИНЫ . Роб, руководитель терапии, говорил, но все, что я слышал, это жужжание системы отопления над нами. Мой взгляд был расфокусирован, я улавливал только лучи дневного света, прорезавшие высокие окна, и размытые очертания остальных людей в кругу вокруг меня.

«Саванна?» Я моргнула, чтобы сосредоточиться, и взглянула на Роба. Он улыбался мне, открытый язык тела и ободряющая улыбка на лице. Я нервно поерзал на сиденье. Мне не повезло говорить вслух. Я изо всех сил пытался выразить словами бурные чувства, бушующие внутри меня. Мне было лучше одному. Слишком долгое пребывание среди людей истощило меня; слишком многие из них заставили меня замкнуться в себе. Я не была похожа на свою сестру Иду, чья личность была заразительной и общительной.

Прямо как Поппи…