Я промолчал. Конечно не стоило его писать. Но теперь уже какой смысл обсуждать что-то, что случилось и рассуждать задним числом? По резаному не режут.

— Мамуля, я тебя очень люблю. И ты правильно сделала, что это письмо написала. Да, все пошло не так, как хотелось, зато не осталось недомолвок.

— Как ты меня назвал? Мамуля?

— Ой, прости, вырвалось… — переполошился я. Я же так иной раз ту свою маму называл.

— А мне понравилось, — заулыбалась маменька. — Мамуля… Непривычно, зато душевно. Пойдем вниз, руки помоем, заодно посмотрим — уехала ли графиня. И Аня наша с Людмилой должны вернуться. Ты мне потом расскажешь — что там наша с тобой воспитанница придумала, чтобы дрова на усадьбе не крали.

— Это наше с тобой стихийное бедствие, а не воспитанница,— вздохнул я. Покачал головой: — А супруге товарища министра внутренних дел некоторые вещи лучше не знать…

Особенно про то, что барышня проводит инструктаж для бывших солдат, один из которых был раньше сапером. Впрочем, Москва-матушка нашествие Наполеона пережила, а уж Аньку как-нибудь перетерпит.

Всадник без головы мчался по прерии, хлестала высокая трава, а его конь время от времени кусал попадавшихся на пути мустангов.

Нет, не то!

Вахмистр Гусев уже четвертый день шел по красному марсианскому песку, изнывая от жары. Воды, которую тащил за ним верный Пет-Кун, оставалось совсем мало. Гимнастерка, намокшая от пота высохла и заскорузла, а хромовые сапоги, что Гусев справил после ухода из армии и, которыми очень гордился, порвались и их пришлось заменить на марсианские сандалии. Обувь оказалась крайне неудобной, песок забивался внутрь, но выбора не было.

— Ваня, а откуда он взял сандалии? — спросила Анька, отвлекаясь от бумаги, на которую заносила мои фразы.

.— Как это, откуда? Он их в разрушенной хижине взял, в оазисе.

Анечка пошелестела страницами, делая вид, что что-то там ищет, хотя, она все помнит.

— Нет у нас ничего про оазис. Если в оазисе, тогда нужно вставить кусок — вот, на их пути попался оазис, они зашли, что-то увидели. Может, сначала немножко повоевали? Только давай без крови. Куда нам кровышшу-то разводить?

Зануда, блин. Но про кровышшу не будем. и про черепа, трескавшиеся и разлетающиеся на куски, под ударами, словно арбузы. Пусть кто другой штампы придумывает.

Может, он подошвы веревочкой привязал? Но откуда взялась веревка?

— Вычеркни про драные сапоги. Пусть остаются целехонькими. Сапожники качественно тачают. Все, записывай дальше…

— Не, не надо, — помотала головой Анна. — Про оазис интересно будет. Я лучше потом такой кусочек вставлю — вот, шли они шли, оазис нашли. А там избушка — а про курьи ножки писать? А, не надо… А внутри золото лежит, драгоценные камни, черепа еще, с тремя глазницами. Но на золото они и смотреть не стали, а взяли только сандалии. А в колодце воды зачерпнули.

— Отлично придумала! — похвалил я девчонку. Еще и философские идеи будут. Какие именно — пусть критики думают. — Но ты не про колодец пиши, а лучше — из стены торчала труба, с краном. И такая штука именуется водопроводом. Так вот, они заполнили чайник водой и пошли дальше.

— А труба, по которой бежит вода, пусть будет из золота, — подхватила Анька.

Пусть, мне не жалко.

— А давай еще какую-нибудь штуковину Гусеву дадим?

— Какую?

Надеюсь, не топор, как у Бушкова?

— Н-ну, не знаю — может, волшебную? — пожала плечами Анька. — Скатерть-самобранку, например. А не то, воду они нашли, а есть-то что будут?

— А на самобранке какие яства? Марсианские?

— А хоть бы и марсианские. Мы же договорились, что марсианская пища съедобна для нас. И лепешки, словно матрасы.

Я только рукой махнул. Ладно, пусть будет скатерть-самобранка. Вполне возможно, что ее на Марс с Атлантиды занесло? И появляются на скатерти такие блюда, которые хочется самому человеку.

Так, на чем моя мысль остановилась? Ага.

— Вахмистр удивлялся стойкости и выносливости молодого парня, которого он начал называть Петькой. Тщедушный и совсем еще юный по марсианским меркам Пет-Кун, которому недавно исполнилось семьдесят лет, тащил на своей спине и оружие, и поклажу и чайник с водой.

— Подожди, а им одного чайника на двоих хватит? — перебила меня Анька. — Пустыня ведь, жара, постоянно пить хочется.

— Тогда канистру с водой, она больше.

— А что такое канистра?