А для полноты — маменька еще станет дуться на папеньку за то, что тот заимел на стороне дочку… Недолго, но для порядка.

Ну, про удочерение и про прошение, не говоря уже про обиду маменьки за «измену» — это я загнул. Но даже не сомневаюсь, что такой умный человек, как моя маменька, да еще и с участием батюшки, что-нибудь да придумают.

А пока я избрал страусиную политику. Конечно, я жил как-то без Аньки, проживу и впредь. Но с ней — как за каменной стеной. А как нам в Череповце сохранить прежние, доверительные отношения, но выглядеть на публике, словно хозяин и прислуга? Впрочем, меня интересовала даже не вся публика, а только ее очень малая часть. Например — некая Леночка Бравлина. Как я ей объясню, что маленькая кухарка, крестьянка, называет ее жениха по имени? А родственники Лены, которые рано или поздно станут и моей родней?

Понятно, что мы с Аней еще до поездки в Москву относились друг к другу не так, как положено. Но тогда-то старались дистанцироваться, а теперь? Стали Ваней и Аней… И кто их придумал, эти сословные предрассудки?

Наилучшим выходом из положения было бы и на самом деле оставить названную сестричку у матушки с батюшкой. Пусть девчонка поступает в питерскую гимназию или сдает на аттестат экстерном — она сумеет, а потом тоже поступит на какие-нибудь курсы. Можно бы ее за границу отправить — там женщине проще получить образование.

Другой вопрос — а захочет ли сама Аня учиться? Знавал я талантливых девчонок, которые говорили — а зачем это мне? Заканчивали школу, шли в колледж, вместо университета, а потом с головой уходили либо в семью, либо в бизнес.

Впрочем, и среди парней — моих однокурсников, имелись очень умные люди, которым наука была до одного места. Казалось бы — вот, карьера историка, диссертация… А они пожимали плечами и уходили служить в полицию, или тоже занимались чем-то таким, для меня непонятным, вроде игры на бирже.

Станет ли маленькая крестьянка будущей Софьей Ковалевской или иной знаменитостью, никто не скажет. Но то, что она пробьет себе путь наверх, с помощью собственного ума — я даже не сомневаюсь. А моя задача достаточно скромная и состоит в том, чтобы по мере возможности поддержать талантливую девчонку. Кто знает — может, мое пребывание здесь, в этой реальности, как раз и связано с тем, что у истории имеются на эту девочку свои планы и ее нужно немножко поддержать?

Так что, пока моя политика проста. Пусть все идет, как идет, а дальше пусть будет так, как оно и будет. А потом видно будет. Леночка, не сомневаюсь, все поймет, а удивление ее родственников я как-нибудь да переживу.

— Аня, но все равно тебе придется решать, — не успокаивалась маменька. — Знаешь — я тебе честно скажу, что мне, как матери, спокойнее, если ты с Ваней останешься. Но ты не можешь вечно оставаться в кухарках да в прислуге. Поверь, девочка, ты достойна гораздо большего. Иван у нас человек взрослый, способен о себе позаботится. А тебе стоит о своем будущем задуматься.

— Ольга Николаевна, да все я понимаю. Вот, если бы твердо знала, что Иван Александрович женится, то мне бы спокойнее было. Там и Елена Георгиевна за ним присмотрит, и ее родственники. А без меня-то он как? Но самое главное — как он книжки-то свои писать без меня будет? Это ведь он мне льстит, соавтором называет, редактором… Но книги-то он придумывает. А что я? Я только записываю. И дело-то тут не только в деньгах. Нет, — поправилась Аня, — деньги — штука хорошая, я не спорю, но не самое главное. Мне жуть, как интересно узнавать — а что дальше-то будет? Что там какой-то кирпичный завод? Вот, книги.

— Но он свои книги и один может писать, а ты потом почитаешь.

— Да не будет он один ничего писать! Забросит, а у него столько всего интересного еще получится! Господин Лейкин пишет, что люди-то Павла Артамонова читают, ждут. А как забросит, так откуда и кто узнает, что такие интересные книги пропали?

Стыдно, когда считают талантливым мерзавца и плагиатора, крадущего чужие произведения. И это я не про кого-то, а про себя.

Я, допрежь помалкивающий и слушавший разговор, решил, что пора вступить.

— Вот здесь, Аня, ты и права, и не права, — сказал я. — Права в том, что без тебя я писать ничего не стану. Да и не стал бы, если бы ты меня не тормошила. А неправа, потому что ты не секретарь, а полноправный соавтор. Ты и сюжеты подсказываешь, и целые главы пишешь. Поэтому, дорогая маменька, и уважаемая Анна Игнатьевна, я предлагаю пойти на компромисс.

— А на какой? — заинтересовалась маменька.

— Пока, на данный момент, — сказал я. — Аня едет со мной. Все-таки, в Череповце у нее и отец, и брат Петька. Пусть она своих родственников потихонечку подведет к мысли, что может уехать. Мы с Еленой пока не женимся, значит, свои братско-сестринские отношения перед ней не светим. Ко мне Леночка в гости все равно не придет, да и гости у меня не часто бывают. Будем просто жить, щи варить, судака тушить, книжки писать, а заодно станем экзамены сдавать. Надеюсь, за год наша Аня подготовится, потом гимназический аттестат получит. А там, глядишь, я женюсь, а мы все в столицу и переедем.

Надеюсь, моя речь прозвучала достаточно убедительно.

Маменька выслушала, усмехнулась.

— Мы с тобой все про аттестаты гимназические говорим. А я пытаюсь вспомнить — куда я свой аттестат засунула? Мне даже мои знания гимназические вряд ли когда пригождались, а уж бумажка? Сашка, когда замуж брал, аттестата не спрашивал. А уж попробовал бы спросить…

Ух, страшно за батюшку, осмелившегося бы потребовать у невесты аттестат!

Между делом моток пряжи оказался смотан в клубок.