Шрифт:
Мгновение — и я уже не человек, а огромный, покрытый чешуей зверь с горящими глазами.
Я спикировал с неба, приземлившись перед самыми сферами, подняв тучи песка. Крыльями я закрыл Ольгу и Кирану, а затем издал яростный, громоподобный рык.
Эффект превзошел ожидания.
Линия прибоя отхлынула на несколько метров, обнажив мокрый песок. Водяные отпрянули назад, их сферы дрогнули.
Теперь на их лицах читалось не высокомерие, а опаска, смешанная с уважением к силе.
«Миш, — снова обратилась Кирана, — покажи им жемчужину. Спасённый оставил мне одну. Может, это знак доверия?»
«Лишь бы не пометил тебя как рабыню или наложницу, а то Ксандр ему живо все плавники отгрызет.»
«А это идея, — вдруг согласилась Ольга. — Мы же тоже получили жемчужину после использования артефакта в Оке Сахары. Выложи перед ними их. Глядишь, более адекватными станут.»
Они передали мне свои сокровища — две жемчужины, которые в моей драконьей лапе казались крошечными. Но когда я положил их на песок перед сферами, всё изменилось.
Жемчужины засияли, их свет синхронизировался с мерцанием сфер. Амфибии замерли. Потом старший из них медленно поднял руку — и жестом пригласил нас ближе.
Теперь переговоры должны были начаться по-настоящему.
Чертоги Высших
Зал Вселенского Равновесия существовал вне времени и пространства — огромный, бесконечный, но в то же время замкнутый в совершенной геометрии. Его стены были сотканы из мерцающих нитей реальности, то растворяясь в туманной дымке, то проявляясь в виде исполинских колонн, покрытых письменами, которые никто не мог прочесть. Пол представлял собой зеркальную поверхность, отражающую не тех, кто по нему ступал, а их истинную суть — тени душ, переплетение кармы, следы их деяний в мирах.
В центре зала висел гигантский маятник — кристаллическая структура, наполненная светом далеких звезд. Его колебания задавали ритм всему сущему, и каждый его взмах отзывался эхом в бесчисленных реальностях.
Вокруг стояла тишина. Но не мертвая, а вязкая, напряженная, словно перед ударом грома. Атмосферу наполняла статика незримой силы, готовая вот-вот сотворить разряд, разрушающий на осколки судьбу очередного мира.
Смерть шла одна, но за ней, на почтительном расстоянии, следовали представители двух фракций. Их фигуры растворялись в полумраке, но чувствовалось их присутствие — тяжелое, как предчувствие бури.
Смерть не опустила головы. Фигура в балахоне плыла, оставляя за собой сладковатый цветочный аромат. Хотя обычным её спутником был запах тлена и разложения. Причина столь разительной перемены виднелась на ладони проекцией невзрачного цветка.
Странного, неземного.
Помесь розы и жасмина, с лепестками, переливающимися, как перламутр, и стеблем, обвитым тончайшими серебряными нитями. Она сжимала его время от времени, будто черпала из него силу.
«Нужно просто выиграть время… для нас всех…»
Её ладонь слегка дрожала, но не от страха.
«Подумаешь, могут развоплотить, если обвинения недостаточны…»
Горькая усмешка скользнула по её губам, но этого никто не мог видеть, кроме разве что Вселенной.
«Кому как не мне знать, что смерть — лишь начало».
Слухи уже разлетелись по чертогам Высших, как искры по сухой траве.
Последний раз, когда кто-то осмелился воззвать к Вселенскому Равновесию, Творец одной из фракций был уничтожен. Не просто убит — его сущность разорвали на части, а осколки сознания заставили служить перегноем в чужих мирах, чтобы он вечно искупал свои ошибки.
И теперь все ждали.
Кто-то — с надеждой.
Кто-то — со страхом.
А кто-то — с холодным расчетом.
Смерть подняла руку, и цветок в её ладони вспыхнул ярче.
— Я пришла за справедливостью, — её голос прозвучал тихо, но заполнил собой весь зал. — И я требую правосудия.
Маятник замедлил свой ход.
И где-то в глубинах мироздания зазвучал первый удар гонга.
Суд начался.
Глава 19
Зал Вселенского Равновесия
— Вселенское равновесие нарушено. Техносы воспользовавшись отсутствием у нас Творца систематически принялись вторгаться в наши миры, не взирая на сроки владения.
Маятник качнулся в противоположную сторону от Смерти.
— Это ложь!
Голос Творца, сильнейшей сущности техносов, раскатом грома ударил по Высшей, требуя склониться перед силой творения. На ту же Кровь уловка, возможно, и подействовала бы, но Смерть была олицетворением обратной силы творению, участником естественного круга всего сущего. Потому, удар хоть и доставил ей неудобства, но не сломил и тем более не заставил преклонить колено перед врагом.