Стыд, густой и маслянистый, как моторное масло, покрыл мое нутро, когда я поняла, что Оран сейчас получает порцию уродливой натуры моей семьи. Мне хотелось утащить его подальше, чтобы он не видел грязи, из которой я вышла. Мое желание было настолько сильным, что задумалась о причине. Почему меня волновало, что Оран Байрн думает обо мне или моей семье? Разве не лучше было бы, если бы он думал о нас хуже всего и оставил меня в покое?

Мой желудок сжался, и пустота в груди стала еще более заметной. Мне приходилось сталкиваться с самыми большими трудностями в жизни в одиночку. Это нелегко, но я справлялась. Только сейчас поняла, как сильно мне не хватало поддержки партнера. Мои отношения с Ораном не были настоящими, но я боялась потерять даже иллюзию близости.

И что? Давай, Лина. Будь честна с собой.

Мне нравилось, что Оран рядом. Вот, я признала это. Я боялась его потерять.

Я была чертовски избирательна в том, кого подпускаю близко к себе. Именно поэтому у меня не так много друзей. Глядя на Орана, стоящего рядом с моим отчимом, поняла, что мне не все равно, что он думает, потому что хочу, чтобы я ему нравилась. Я не хотела, чтобы он считал меня отбросом.

Боже.

Последнее, что мне нужно, — это развить какую-то глупую влюбленность в этого мужчину.

Я встряхнулась и направилась к ним. Как бы неразумно ни было поощрять эту безумную ситуацию с фальшивой помолвкой, я лучше проглотила бы горсть гвоздей, чем позволила матери и отчиму узнать правду. В то же время хотела, чтобы Оран знал, что не похожа на свою мать или ее никчемного мужа. Я не имела к ним никакого отношения.

Адреналин горел, как бензин, когда обвила руку Орана и гордо встала рядом с ним. Я могла бы поцеловать его, когда его рука легла поверх моей. Я не была уверена, как он отреагирует на мой внезапный жест единства, но он поддержал меня и вступил в бой на моей стороне. Именно так я чувствовала себя, когда подошла мать — мы против них.

Эта солидарность придавала сил.

У меня было бесчисленное количество стычек с матерью и отчимом, но впервые не пришлось сталкиваться с ними в одиночку.

— Мистер Байрн, Каролина, — Элиза Брукс широко улыбнулась, напоминая мне злую мачеху из «Золушки» с комично высоко поднятыми бровями и злым сердцем.

— Элиза, Чарльз, — ответила в том же тоне, чтобы сохранить равные позиции.

— Полагаю, слухи правдивы, судя по тому, как вы сияете. Когда ждать пополнения? — Это был не слишком тонкий намек на то, что я выгляжу так, будто забеременела и вынуждена выйти за Орана, как будто мы внезапно перенеслись в XIX век.

Я уже собиралась ответить, но Оран опередил меня.

— Мне бы так повезло. Может быть, однажды, но пока мы планируем наслаждаться временем вместе, — он справился с грубым комментарием Элизы с тактом и достоинством. Я сама не смогла бы сделать это лучше.

Благодарность наполнила мои щеки теплом.

Элиза легкомысленно махнула рукой.

— Ну, я бы поклялась, что вы уже набрали немного «детского жирка», — ее тон был полон насмешливого замешательства. — В любом случае, я немного удивлена, что вы пришли сегодня. Не лучшая демонстрация чуткости после того, как вы пренебрегли бедным Лоуренсом.

Моя очередь для небольшого снисхождения.

— Как будто ты знаешь, что такое чуткость, даже если она ударит тебя по лицу, Элиза.

— Яблоко от яблони недалеко падает, — парировала она, наконец переходя к откровенной враждебности, прежде чем снова надеть маску с улыбкой. — Полагаю, это хорошо, что вы пришли. У нас есть гость, с которым вы еще не имели возможности познакомиться официально. О, Рон! — она повернулась и помахала мужчине средних лет через комнату. Он был одет в костюм тройку, вращая в руке бокал с янтарной жидкостью. Его похотливая улыбка вызывала у меня тошноту, но звук его голоса заставил желчь подняться и обжечь горло.

— Каролина, ты не представляешь, как я рад снова тебя видеть.

Я не заметила, как начала сжимать руку Орана, как голодный питон, пока он не бросил быстрый взгляд на мое лицо. Я не могла отпустить. Также не могла отвести взгляд от монстра напротив.

Моя мать усмехнулась.

— Я надеялась, что ты вспомнишь, — она протянула руку, чтобы коснуться руки Орана, как задушевный друг. — Эти двое знали друг друга давно, но тебе не зачем ревновать.

Она начала контратаку и ударила меня в самое уязвимое место.

Стальная ловушка впилась своими зубами в нежную плоть моего сердца. Из меня вытекала не кровь, а агония. Агония, стыд и ужас.

Элиза Брукс ничего не хотела больше, чем увидеть, как я убегаю из клуба, чтобы никогда не вернуться. Какой бы сильной ни была боль, я не могла дать ей то, что она хотела, — я отказалась доставить ей такое удовольствие, — но также не могла бороться. Я не могла произнести ни слова, но не убежала. Не сдалась. Мне не пришлось, потому что впервые я была не одна.