Мда-а… И вина моим коллегам-преподавателям подвезти, как бы не пару бочонков. Причём выбрать из тех, что крупней. Допустим, литров по двадцать пять — тридцать каждый.

Сам к ректору схожу, чтобы мою повозку внутрь запустили. Не на себе же мне их тащить.

Хм, и ещё один бочоночек, но поменьше, уже для своих нужд нужно под шумок в наш домик затащить. Иначе одноклубники меня не поймут, если я не проставлюсь.

Погода вроде благоприятствует. Парни из выездного кафе ради меня в доску разобьются, но и стол, и шашлыки сделают на уровне, а выходной день у нас завтра.

Так что, гуляем, господа лэры, гуляем! Тем более, за мой счёт!

А знаете, что самое приятное? Я-то теперь тоже лэр! Дворянин. Чуть ли не представитель аристократии, с учётом моего места службы в Императорском театре.

Всё ещё привыкнуть к этому не могу… Оттого и хвастаюсь при каждом удобном случае.

Но не вслух.

Среди благородного общества, я вовсе не чувствую себя, как рыба в воде. Наоборот, каждую минуту жду сюрпризов от истинных аристократов, для которых я пока что не более, чем выскочка, которому крупно повезло.

Истинные представители высшего круга общества воспринимают меня пока скептически, со снисходительностью поглядывая на меня со своими возвышенными манерами и подавляющей уверенностью. Я осознаю, что самые подлинные признаки аристократичности и изящества пока что еще далеки от меня, и теряюсь среди этой яркой публики с их тайнами, интригами и хитросплетениями родословных. Возможно, они ни на секунду не задумываются о том, каким ценным является появление гостя, несущего в своих руках обещание чего-то нового, свежего и захватывающего.

Но для меня это все — непростое испытание, несомненный шанс зарекомендовать себя и оставить след в сознании местных небожителей. Ответить на их вызов, перевернуть игру и показать себя господином жанра — вот это станет удачной шуткой.

Мне для этого нужно время и статус.

Находиться среди истинных аристократов — редкая привилегия, и пока я намерен продолжать заслуживать свое место в их мире, несмотря на испокон веков устоявшуюся иерархию.

В конце концов никто из знакомых мне лэров Белговорта не может похвастать, что он уже не первый раз посещает замок герцога, а то и вовсе был не раз удостоен беседой с самим Императором.

Это мой плюс. Кто-то может гордиться своей родословной, уходящей вглубь веков, а у меня всегда есть возможность заметить, что не только предки красят человека, а и он сам, своими делами и достижениями способен выбить себе место под местным Солнцем. И пусть потом особо чванливые белговортцы чешут в затылках, соображая, как и что мне можно на это возразить.

Короче, утреннюю тренировку я провёл в некоторой эйфории.

Но уже во время завтрака, довольно раннего, как и принято у нас в семье, меня озадачил отец.

— Ларри, ты пока что не в курсе, но майри хотят предложить мне большой контракт на оцинкованные гвозди, — начал разговор батя, дождавшись, когда я расправлюсь с яичницей и перейду к кофе с пончиками, — Вот только желают, чтобы мы эти гвозди только им продавали, и никому другому.

Опять майри! Что-то их стало чересчур много в моей жизни!

— Насколько ты готов к контракту?

— Трудно сказать. За первую неделю, пока осваивались, мы смогли сделать всего лишь десять ящиков. Зато за вторую неделю уже тридцать. Сейчас, когда прошло всего четыре дня, на склад поступило ещё тридцать пять ящиков. Так что можно смело сказать, что на этой неделе мы выйдем ящиков на шестьдесят.

— Неплохо, — отсалютовал я отцу чашкой кофе, мысленно переводя его ящики в килограммы, а то и вовсе в тонны.

Полторы тонны оцинкованных гвоздей в неделю! Ай да батя! Вполне себе достойный уровень для Средневековья.

— Что по себестоимости выходит? По сравнению с бронзовыми?

— В четыре раза дешевле, если брать от нижних оптовых цен на бронзу. Мы цинк пока дорого покупаем. Чуть ли не треть расходов на него выходит. Мне обещают цены подешевле, но там и объёмы другие надо закупать.

— Заказывай и объёмы цинка, и ещё один цех строй. Денег на это дам, — кивнул я отцу, — А с майри я сам буду договариваться. Ты, конечно, тоже с нами посидишь, но мне не особо при разговоре мешай, — свои размышления я добавил невольной жестикуляцией, и вдруг заметил, как у отца остекленели глаза.

Твою же дивизию!

Я машу рукой, на которой надет перстень лэра! Я ему так радовался всё утро…

Фактически, я сейчас приказываю родителям, что и как им делать. Ой, стыдно-то как…