Конечно, рассуждал я, топая из лагеря, сам мой план — авантюра. Вот только дело в том, что каждый поход за падальщиками — авантюра. Риск сдохнуть неприятно велик даже с кротокрысами, одна ошибка — и всё. Нужна броня, нужны деньги… Или топать в шахту, горбатится там фактически за еду. При том что и там сдохнуть — совершенно не исключённый вариант. При этом, смерть в случае провала моей авантюры довольно маловероятна. Травмы — возможно, но и то не факт.

Дотопал до первого моста, оглядел округу, подметил падальщиков. И начал охоту. И кстати, штыри пригодились тут же: из каких-то кустов высунулась незапланированная троица, я уже думал драпать — танцевать с шестёркой падальщиков было откровенно опасно, но вспомнил про штыри. И сократил шестёрку до двойки. Не всех сразу и наповал, но двоица, получившая штыри в организм, прилегла подумать о своём нехорошем поведении. А один сразу сдох от удачного броска, так что разбирался я с парочкой, что вполне посильно.

Ещё несколько заходов, свежевание, и тут с дороги довольно громкий и не слишком благожелательный крик.

— Пойди-ка сюда!

Блин, не заметил, занимался падальщиками, а патрульные любовались представлением. Причём те самые патрульные, которых я познакомил с дружелюбным луркером. Это… так, бежать глупо. Но даваться просто так — ещё глупее. Троица, штыри… Ну если будет жопа — попробую. А там — посмотрим-подумаем по результатам, если выживу. И вопрос с доспехами будет решён, чуть не в голос, хоть и не слишком весело заржал я. Ну и подошёл к троице, меряющей меня нехорошими взглядами.

— Так, ты — охотник, — обвиняюще уставил в меня один из них палец. — И какого Белиара ты, засранец, натравил на нас луркера?! — выпучил он на меня глаза.

А у меня несколько “отлегло”. Потому что за оружие троица не хваталась, хоть смотрели недобро.

— Я — Вельруф, уважаемые. И… готов извинится перед вами в жидкой форме, — ответил я.

— Это как, обоссаться что ли? — хохотнул один из стражников.

— Это вот так, — жестом факира извлёк я три пивных кувшина — ну, обменный фонд, жидкая валюта никогда не лишняя, особенно если нихрена не весит и не портится.

— Пиво?

— Ага, — покивал я под бульканье троицы, после “смазки” смотревших на меня не столь агрессивно, хотя и не слишком миролюбиво.

— Так, от колотушек ты почти откупился, — задумчиво протянул старший. — Но всё-таки: нахера ты это сделал? Поржать?!

— Эм-м-м… да как бы… — демонстративно потупился я. — Мне вор встретился, на входе в долину, — решил я заложить в общем-то виновного, в определённом смысле.

— И что, подговорил?!!

— Да нет… просто сказал, что вам лучше не попадаться. А то оттрахаете, как женщину…

— Вот скотина!!! А ты…

— Я натравливать не хотел, — развёл я лапами. — Прятался под мостом, а тут меня за зад кусает. Я даже не понял…

— Гы-гы-гы, га-га-га! — раздалось в ответ.

В общем — пронесло, что я воспринял как хорошее предзнаменование. Подставил Ратфорда? Ну-у-у… скажем так, имён я не называл. А его слова, в общем, таковыми и были. Может, и правдивыми, кстати говоря: сейчас я — “призрак Старого лагеря”, пусть формально и прочее, но “гражданин”. А вот новичка могли нахлобучить, в разных смыслах.

Мяса у меня было достаточно, время — около полудня. И в принципе, на мой довольно импульсивный план хватало. Хотя… чёрт знает, что меня подгоняет. Возможно, нежелание “погружаться в рутину”, кстати говоря. Сам я вроде справлялся, но насмотрелся на пустые бессмысленные оболочки для вечернего пива вместо старых приятелей, а то и друзей.

Впрочем, не до самокопания — уже добрался до лагеря. Пробежался этаким “продуктовым вихрем”. Причём сэкономил: от пары окороков Хуно не отказался, так что я получил кусок металла и доступ к кузнице за них, а не за деньги. То есть даже некоторый запас выходил, порадовался я, раскаляя заготовку в горне.

— А что это ты собираешься делать, Вельруф? — заинтересовался Хуно.

— Тренировочный двуручник, — не стал скрывать я.

— Для арены?

— Угу.

— Тебе виднее… Ты что творишь, придурок клешнерукий?!!! — послышался крик души, на который я даже не успел ответить. — С тебя десяток кусков, — буркнул Хуно, отнимая у меня заготовку.

— Эм… я не против, — решил я довериться профессионалу. — Ты что творишь, придурок клешнерукий?!!! — взревел я, вернув Хуно его слова через минуту.

— Сам же сказал…

— Так, здесь — утолщение, — стал я тыкать руками, что кузнец, хмыкнув, начал исполнять.

В общем, через полтора часа у меня был цвайхандер, классический, двухгардовый. Это и было как раз тем, юношеским увлечением фехтованием — тяжёлый двуручник. С очень специфической манерой боя, которой я ни черта у местных не заметил. Они работали своими орясинами, как топором, как одноручником… В общем, техника была откровенно не та. Подозреваю, это не на пустом месте — “перекаченные” магией воины как бы не нуждались в “уловках”... Только эти уловки нацелены не только на “силу удара”. Работа цвайхандером сродни танцу, ну, в определённом смысле. Излишне поэтично, но довольно схоже с действительностью: при правильной работой телом, центры масс клинка и тела постоянно находятся в выверенном движении друг с другом. А сила… есть у меня обоснованные основания (основанные на разлетающихся кусках черепушек падальщиков), что я немного посильнее себя даже в лучшие времена. Ну а шестовой работы я не только не видел на арене. Она была просто невозможна большинством увиденных мной клинков, в силу конструкционных особенностей.