Последующие несколько минут утвердили меня в том, что бред более чем реалистичен. От ворот городка начинался открытый рынок на приворотной площади, рынок, с ряжеными гражданами и гражданками, занятыми руганью, переговорами друг с другом и торговлей. Ассортимент торговли включал в себя, помимо каких-то кабачков, брокколи и прочих помидоров… доспехи, ножи, мечи… Палки какие-то, вроде, луки без тетивы так выглядят… Не говоря о том, что ряжены граждане были в этаком средневековом стиле, платья-чепцы на гражданочках, камзолы-панталоны, рюши-буфы на многих гражданах. Кстати, одежда мужчин явно была повычурнее и поярче, чем платья с передниками дам.

Но даже это ладно, как и “Хоринис”. Чтобы окончательно уверить меня в реальности бреда, по мере прохождения через рынок, в просвет через домами стал заметен некий… открытый храм. По общей форме — типа греческого, крыша да колонны. Но выполнен из блоков, с готишными украшениями. Да и сам городок был этаким фархвёркнуто-готишным. И ни черта мне это слово, в свете моих бредовых предположений, не нравится!

— Очухался? — подал голос мой несун, потому что я явно не смог справится с удивлением. — Ну и виси пока. Почти пришли, а башка у тебя и вправду дырявая. Не буду отпускать, помрёшь ещё… Только чтоб не рыпался, бродяга!

Рыпатся я пока не рыпался, а вот после прохода по улочке стал уверен: я — попал. Именно туда, куда думал изначально. Ну или в психушку, но этот вариант рассматривать глупо.

Дело в том, что нас вынесло на этакую городскую площадь, практически пустую. Но с лобным местом, на которым стояла высокая деревянная платформа. А на платформе, помимо плахи и прочей веселухи были два не слишком свежих трупа: чёрные, иссохшие, в цепях. Видимо — обмазанные смолой, для сохранности и украшения.

— Да не дёргайся ты, никто тебя вешать не будет, гы-гы-гы! — явно заметил мои копошения несун, поддержанный ржачем подельника.

И потащили меня через площадь, к каменному, явно военизированному зданию. Не замку, на архитектуру так и попроще фахверковых острокрыших домов. Но полностью каменному. И выглядящему как казарма, чем, к моему нарастающему внутреннему офигеванию, скорее всего, и являющемуся.

Несуны вошли в ворота казармы, миновали плац, зашли в скудно обставленное нутро, с деревянным полом и освещением какими-то масляными настенными плашками. Несун меня скинул, поддержал и распрямил, держа за плечо и демонстрируя какому-то типу с усиками, в броне явно побогаче несунов.

— Бродяга, капитан! Обнаружили на патрулировании!

— Бродяга, говоришь…

— Я не… — решил было я несколько порыпаться, хотя бы словами.

— Судье расскажешь. В каталажку, — махнул рукой этот тип, развернулся и утопал.

А меня потащили именно в каталажку — вонючее грязное место, с несколькими зыркающими недобро типами, за толстыми металлическими решётками. Втолкнули и дверь закрыли, менты поганые!

Правда, местный контингент (не оборванный и прочее) на моё появление отреагировал только взглядами. Нарушая государствообразующие скрепы и традиции никто меня “кто ты, сиделец?” не спрашивал, “по понятиям” не трещал. Ну, переросли, видно, в своём позднем средневековье “скрепы и государствообразующие традиции”, прогрессивные такие.

Так что я потопал к деревянной замызганной лежанке, которых в тюряге было с десяток, присел на неё и стал проводить внутреннюю ревизию, на тему что у нас плохого.

Думалось откровенно хреново, так что я, вполглаза, оглядел сокамерников. Люди, можно сказать — человеки. Три штуки: парочка явных жуликов, постарше и помладше, шушукаются друг с другом и кидают на округу жуликоватые взгляды время от времени. Одеты в неяркие, но явно хорошей ткани камзолы, с соответствующими причиндалами к ним и обувкой. Причём молодой явно нервничал, а матёрый жулик его “снисходительно успокаивал”. Эта парочка вызывала естественные опасения, по причине своей жуликоватости.

Но, в рамках творящейся вокруг дичи, внимание больше привлекал третий тип. Парень лет двадцати пяти-тридцати, в кожаной жилетке на голое тело и кожаных штанах. С бородкой, довольно забавным коротким хвостиком. И мрачным, время от времени сменяющимся саркастичным, взглядом. Сидел он даже не на кровати, а у стены, скрестив руки на груди, и, очевидно, думал о судьбе своей тяжкой. А ехидные взгляды на окружающих никак иначе не сынтерпретируешь, кроме как “жопа, но не только мне”.

И внимание привлекал этот тип тем, что был ОЧЕНЬ похож на широко известного персонажа, чьё имя на слуху практически у каждого. Безымянный герой, в смысле.

Хотя, конечно, совершенно не факт, что мой сокамерник — этот фольклорно-игровой персонаж. А вот в том, что я либо попал, либо свихнулся до реалистичного попадалова в знакомое место — я уверен на девяносто девять процентов. Просто “Хоринис”, вид этого городишки (не вообще, а стиль — в игрушке была скорее деревня из камня, на пять с половиной домов), да форма городской стражи, в конце-то концов… В общем всё это было знакомо. Фанатом игрушки я не был, но играл, причём не один раз. Очень добротно и атмосферно сделанные первые две части. Третья — так-сяк, как по мне, не слишком запомнилась, про четвёртую — либо молчать, либо матом. Но, в целом, игрушка знакомая. И сам факт “попадания”, да ещё и в Готику, выглядит крайне бредово. Впрочем, судя по ощущениям от ударенной головы, вопить окружающим глюкам “вы не настоящие” можно. Один, максимум — два раза, после чего будет либо очень больно, либо не будет вообще никак.