Примерно за три года до «Короля Бетайновы» Цанкар написал свою первую драму (не считая неоконченной юношеской пьесы «Романтические души») — «Якоб Руда» (1898). Сравнение двух драм показывает, как быстро продвигалось идейное развитие писателя, как неуклонно шел он к правде жизни, к постижению ее закономерностей. Коллизия драмы «Якоб Руда» строилась на противоречии между общепринятой, то есть буржуазной, моралью и совестью человека, его естественным нравственным чувством. Общепринятая мораль разрешала разорившемуся богачу Руде для поправления денежных дел продать свою дочь в жены старому развратнику, фабриканту Брошу. Однако совесть не позволила ему сделать это. Руда кончает с собой, осуждая себя высшим судом — судом совести.

Утопическая в условиях буржуазного чистогана идея неподкупности человеческой совести, лежавшая в основе «Якоба Руды», по существу опровергалась новой драмой, возникшей на базе уже гораздо более широких и верных обобщений. Случайное и надуманное сменилось закономерным, типическим. В герое драмы «Король Бетайновы», капиталисте Канторе, голос совести молчит, ибо жажда власти и наживы, сознание безнаказанности в обществе, преклоняющемся перед богатством, во много раз сильнее этой совести. Слова Кантора о том, что он «грешил, потому что должен был грешить», говорят о преступности всего общественного порядка, строящегося на хищнических принципах.

Рядом с Кантором, который на глазах у зрителей освобождается, как от обузы, от немногого человеческого, что в нем оставалось, особенно велико обаяние человечности Макса, его подвижничества. Макс — это образ нового человека в словенской действительности, рожденного предреволюционной эпохой. Он связан с рабочими, он поднимает их на борьбу с Кантором и ему подобными. От этой борьбы его не могут отвратить ни угрозы, смысл которых для Макса ясен до конца, ни любовь. «Слышите, как уже зашевелилось там, внизу, как уже восстают ваши рабы? Это моих рук дело, король могущественный, это преграда, это совесть!» Но время расплаты с Кантором еще не наступило. Макс понимает это, страдает от сознания того, что он «мал и слаб», что дело его «не удастся», что он погибнет, но, верный своему долгу, решает: «А попробовать все-таки нужно, и пусть будет как богу угодно».

Максу, как и многим цанкаровским героям — революционно настроенным интеллигентам, — свойственна фаталистическая уверенность в личной обреченности, в безуспешности своей борьбы. Макс действительно погибает, не успев рассказать людям о преступлении Кантора, забастовщики сломлены, и перед их победителем открывается путь к еще большей власти… А все-таки дни этой власти сочтены, раз появились в мире люди, которые ненавидят больших и маленьких «королей» так, как ненавидит их Макс; ненадежно благоденствие тех, против кого разгорается ненависть, ведущая на борьбу, побеждающая страх смерти, — такова «ядовитая тенденция» драмы, встретившая бурный отклик у молодых современников Цанкара.

«Король Бетайновы» — наиболее совершенное создание Цанкара-драматурга. В это время ему было всего лишь двадцать шесть лет и он уже был признанным вождем молодого литературного поколения. Необычайную силу и красоту его слова не могли отрицать даже те, кому были ненавистны его идеи.

В «Короле Бетайновы» ярко выступают характерные черты цанкаровской художественной манеры. Это — глубокое раскрытие духовного мира героев, показываемых в острейшем столкновении, в схватке не на жизнь, а на смерть, в максимальном напряжении мысли и жизненной энергии. Сами эти герои — как Кантор и Макс, так и почти все другие протагонисты цанкаровских произведений — люди, стремящиеся осмыслить действительность и найти в ней свое место. Самое главное для Цанкара — «проследить нить рассуждений», «путь духовной жизни» героев. Поэтому и с речей их совлечен покров будничной невыразительности, они говорят сильно и ярко. Характерной чертой художественного метода Цанкара является предельное обнажение сокровенного смысла явлений действительности, который в жизни заслоняется от человека массой мелочей. Хищническая природа Кантора раскрывается не только в том, что он убивает непосильным трудом и голодом своих рабочих, но и в том (и это главное), что он идет на убийство в прямом и буквальном смысле слова. Капиталист-убийца, капиталист-палач — явление в окончательной, крайней стадии своего логического развития.

То же стремление к подчеркнутой заостренности образов проявляется и в том, что рядом с Кантором — зловещим воплощением власти денег, и Максом — трагическим образом борца, падающего в непримиримой борьбе с этой властью, стоят сатирические образы священника и судьи. Если в комедии «Для блага народа» сатирическим звучанием пронизана вся словесная ткань, то в «Короле Бетайновы» сатира, за исключением, может быть, разговора Кантора со священником в первом акте, проявляется в общем смысле произведения, в самой парадоксальности положения: освящение преступления стражами правосудия и христианской морали.

Тема разорения, нищеты и страданий словенского народа, о которой Цанкар думал, приступая к «Королю Бетайновы», воплотилась в его первом большом прозаическом произведении — романе «На улице бедняков» (1902), в основу которого легли впечатления детства писателя. Это роман о жизни крестьянской девушки Францки, о несбывшихся мечтах чистой и любящей души, о бесплодных жертвах и рухнувших надеждах. В мировой литературе немного найдется книг, где бы с такой любовью и сочувствием, с удивительной тонкостью в передаче самых сокровенных душевных переживаний изображалась трудная судьба матери-пролетарки. Цанкар говорил, что этой повестью он поставил своей матери памятник, какого не ставил никто.

В романе находит свое отражение проблема, прошедшая через все творчество Цанкара, — проблема взаимоотношений интеллигенции и народа. Но если в написанном годом раньше романе «Чужие» (1901) герой его, скульптор Сливар, вынужденный работать вдали от родины — в Вене, чувствующий себя чужим и дома и на чужбине, так и не находит выхода из внутреннего кризиса, то в романе «На улице бедняков» перед сыном Францки Лойзе, прошедшем суровую школу жизни, такой выход открывается в борьбе за спасение родины от нищеты и унижений. Роман кончается символическим финалом: в ночь смерти матери полный отчаяния Лойзе видит свет в окне учителя-социалиста; он «встрепенулся и пристально вгляделся в спокойный белый свет, сиявший в ночи…».