— Ах ты! Проклятого переманить захотел?

— Ты сам проклятый, не видишь, в нем света целый стог? А в тебе тьмы побольше, чем в вашем Умофее!

— Да когда же ты сдохнешь, тварь завистливая…

— Не дождешься!

Так я прошел несколько храмов и увидел, как было и указано на карте, горную тропу, что ведет к отвесной скале. Словно издевка над храмовым районом, в его центре возвышалась серая скала, на которой стояли три строения, а на отвесной скале были вырублены нечастые, древние и полуразрушенные ступени. По-которым уже вовсю шли сотни учеников непрерывной цепочкой один за другим, и по этому пути придется идти и мне.

— Наш мастер символист сказал, что линия Оргея со сменой лишь одной буквы меняет свое значения, одна не ровная линия и все… — прощебетала девушка подруге, что вскочили как молодые козы в своих белых кимоно на первую ступень.

— Что, все? — спросила ее подруга, не глядя прыгая по ступеням.

— Заместо единения друг с другом все начнут заниматься безразборным, животным, яростным се… — долетели до меня обрывки слов. Уходящие вверх ступени уносили с собой и девушек и их разговор.

Скала была невысокой, и меня радовало, что по карте мой путь закончится у первого из трех групп зданий. Эту обыденную для учеников проверку на ловкость я проходил с трудом. Мимо меня проносились молодые ученики, и слава богам, хотя-бы не орали на меня. Пару раз я чуть не падал и висел на еле держащейся ступени.

— Высоко-о-о-о, — почти жалобно выдохнул я, смотря вниз. Высота с непривычки казалось километровой, хоть внизу от силы было метров сорок.

Потный, усталый, и не от труда, а от нервов, я наконец подошел к воротам с непонятной деревянной табличкой, истлевшей от времени. На ней было написано краской витиеватое то ли название этого места, то ли обращение к путникам, послушникам и ученикам. У ворот же стоял скучающий старик с лысой головой и аккуратной седой бородкой.

— Вас ждут, второгодки уже начали свое занятие, — вежливо поклонился мне старик в бордовом кимоно с огромными золотыми кольца в ушах.

— Прошу про… — с поклоном начал я говорить, но старик ухмыльнулся и перебил меня.

— Пустое, не трать на меня слова, которые предназначены для твоего наставника, — пошел, не дожидаясь меня, вперед старик. — Иди за мной, у вас сегодня занятия на легендарном песчаном полотне.

— Я буду обучаться со второгодками? — удивился я. — Я практически ничего не знаю о символистах.

— Об искусстве слов и знаков прекрасно знает твой лоб, и как я вижу, он дважды об этом узнал, — не оборачиваясь, рассмеялся старик. — И молись своему Калибану, чтобы к вечеру ты не стал познавать искусство с выпускниками или со мной.

— Молиться не умею, и начинать не собираюсь.

— Твой выбор, — усмехнулся старик. — Дам совет, воспринимай наставника как наставника, а не учителя и каждое его слово воспринимай как истину. Каждая его угроза реальна, каждое благо призрачно, и хоть и кажется несбыточным, но поверь моему Слову, оно еще реальнее, чем угроза.

— Вы были его учеником?

Старик замер на полушаге, и я замер следом за ним.

— Я единственный, кто носит бордовое кимоно как символист за последние пятьсот лет, — тихо проговорил старик. — И мне интересно, какое кимоно наденут на тебя, если ты умрешь или выживешь после нашего общего наставника. В цвете кимоно кроется вся суть.

Я молчал, а старик продолжил говорить, стоя ко мне спиной.

— Я ученик наставника уже второе столетие, и чуть позже присоединюсь к вашим занятиям, — хрипло проговорил старик. — Мне было пять лет, когда меня скинули в отвесную пещеру. Там среди червей, поедающих трупы, и падальщиков пещер, меня нашла Тень императора. Вышел я через десять лет в бордовом кимоно, одежде моего наставника, которое всегда черное, но это кимоно было окрашено его кровью, ибо нужен был именно этот цвет.

Старик замолчал, потряс плечами, словно скидывая жуткие воспоминания, и бодро зашагал вперед.

— Что я все о грустном-то, Калибан? — рассмеялся старик. — Я не ты, а ты не я. Вот, например, там за поворотом сидят тупейшие из тупейших. Или, как говорит светлейший и наисильнейший Алагау, лучшие из лучших, жемчужины рода символистов. Я туда не пойду, а то, боюсь, расстроятся малыши, но не встретить младшего ученика я как старший ученик не мог, удачи тебе, Калибан Рык.

— Я не знаю вашего имени, — с поклоном проговорил я, когда старик повернулся ко мне лицом, а его огромные серьги, что были золотыми, вдруг оказались серебренными.

— А оно тебе надо? Давай потом поговорим, а то затянется это все, — махнул на меня рукой старик, и если бы не часть истории, рассказанная им, то это могло быть прямым оскорблением, но что-то подсказывало мне, что не знать, как зовут ученика Тени, равно незнанию имени самой Тени, и это норма жизни. Когда придет время, он назовется, надо лишь дожить до этого момента.

— Вот, вижу по глазам, все понял, а говорили что тупоголовый зверек из северных племен, да еще и принцем назвался…

Старик начал резво уходить по своим делам, оставляя меня одного, но на мгновение остановился.