«Зачем спешить?» — спрашивала она себя. «Он мертв». Никто не выживет после такого падения. Но все равно торопилась, несколько раз едва удержавшись от падения. Дэниел просил ее сбавить скорость.

Но она не слушала.

Чтобы спуститься к подножию обрыва и подойти к телу Бенджамина, потребовалось минут десять.

Тело лежало лицом вниз, под головой натекла лужа крови. Сцена напомнила ей другую — тот раз, когда он бил девушку головой о землю, пока она не перестала кричать. Тогда в нем не было ни жалости, ни печали, с чего ей чувствовать что-то сейчас? Она задержалась на этом воспоминании, чтобы ненавидеть его ста процентами своего существа, а не восьмьюдесятью.

Время застыло, и только бесчувственный ветер хлестал волосами по лицу, словно крохотными бритвенными лезвиями. Она медленно присела на корточки рядом с отцом.

Дэниел попросил ее не касаться тела.

Она коснулась.

Кожа под ее пальцами еще не остыла. Тело имитировало жизнь. Она слегка приподняла одну руку, чтобы нащупать пульс на запястье. Раздробленные кости сдвинулись под кожей, словно камни в мешке.

Пульса не было.

На шее тоже.

На нее упала тень. Она прищурилась на Дэниела.

— Он мертв, — одеревенело сказала она.

И унес с собой свои секреты. В этом все дело, убеждала она себя, ведь ее отец давным-давно умер. На самом деле он и не жил никогда. И все же она подавила всхлип о телах, что никогда не отыщутся, и об утрате отца, который превратил ее в свою маленькую темную тень. Сквозь пелену слез и эмоций она увидела, что Дэниел показывает ей рукой отойти. «Место преступления».

Она поднялась на ноги и содрогнулась, хотя в воздухе стояло марево от жары. Развязав на талии серый джемпер, она натянула его и накинула капюшон, прикрываясь от ветра.

Ее нигде не ждут, некуда идти. Только ветер, небо и пустыня, которую так любил отец. Еще одно, о чем она не сказала Дэниелу. Неудивительно, что отец хотел окончить свою жизнь именно здесь. Может быть, она разгадала бы его план, не будь так поглощена собственными эмоциями.

Дэниел дотронулся до нее — теперь это был стопроцентный коп.

— Покажите руки.

Рени не сразу поняла в чем дело, что он просто делает свою работу.

Она вытянула руки ладонями вниз. Он взял их в свои и внимательно осмотрел пальцы, как полагается по инструкции — не сломаны ли ногти, нет ли под ними остатков кожи, указывающих на борьбу.

Он перевернул ее руки и осмотрел ладони. Они были в крови. Он молча продолжал набирать информацию, которая подтверждала бы ее вину.

— С его головы, — сказала Рени.

Вид крови удивил ее несмотря на то, что она дотрагивалась до тела. Сознание снова выкидывало фокусы, и по какой-то причине она вспомнила о прахе своего пса на каминной полке в хижине. У нее была миссия, у нее была цель, и она исцелялась.

Что будет с телом? Кремируют? Кто заберет прах? Что с ним делать — похоронить его? Развеять в пустыне? Или просто бросить тело на съедение диким зверям? По крайней мере так от него будет какая-то польза, да и вообще, подобающий конец. Убийца станет кормом для жителей пустыни.

Дэниел вытащил телефон и сделал снимки тела. Потом отснял видео, захватив обрыв и утес, на котором они стояли.

Когда он убрал телефон, она сказала:

— Я его не толкала.

Уверена ли она сама в этом? Особенно учитывая ту недавнюю историю. Память — одно из самых ненадежных доказательств в любом деле, даже при самых благоприятных обстоятельствах, именно поэтому так важны вещественные улики. Рени никогда не была фанаткой опознаний, когда жертвам предлагают узнать преступника. Ложные воспоминания делают свидетельские показания сомнительными, и даже точные воспоминания со временем меняются. А иногда ложные воспоминания, как шрамы, защищают человека, когда реальность слишком болезненна.

— Я этого и не говорил. Надеюсь, криминалисты разберутся. Снимут отпечатки с его кожи и одежды. Трудоемкий процесс, но придется это сделать.

— Я его обнимала.

Он посмотрел ей в глаза. Она знала, что это только усугубляет ситуацию.

— Что?

— Я обняла его.

— Вы понимаете, как это выглядит?

Для ареста недостаточно, но вполне достаточно, чтобы отвлечь от главного — от поиска женщин, убитых Беном Фишером.

Она вспомнила о бумажке, которую хотел отдать отец.

— Посмотрите в нагрудном кармане. Он хотел мне что-то дать. Может, записка о самоубийстве.

Записка для нее или, скорее, для матери.

Дэниел подошел к телу и перевернул его, чтобы дотянуться до кармана. Вытащил клочок бумаги и, выпрямившись, развернул и повернул его к ней, с выражением осторожного удовлетворения на лице.

Это была карта пустыни вокруг с красными крестиками в нескольких местах. Похоже, Бен Фишер забрал в могилу не все свои секреты.